Срываясь в гибельные дали

Астанин Вадим

– Эта проверка на местности станет началом масштабной рекламной кампании, вести которую "Space Armour Research" доверила нам, Ultima Brandworks.
– сказал Арно де Гри, панибратски улыбаясь мисс Абигайл.

– Местом испытаний выбрана Планета Гюйгенса VIII, - не обращая внимания на улыбку Арно де Гри, сказала Абигайл Мерсер.

– Где конкретно?
– немедля спросил Уранов.

– Континент Рэпида Купера, - ответила Абигайл Мерсер.

– Разумеется, - сказал Уранов.
– Континент Рэпида Купера.

– И что в этом такого?
– подал голос Ефим Долгов. Ковальский прошипел сквозь зубы: "Помолчи" и наступила тишина.

– Может, хватит уже, - прервал молчание Долгов.
– Может кто-нибудь

объяснить мне внятно, что значит это многозначительное "континент Рэпида Купера"?

– Смерть это значит, - сказал Ковальский, - со стопроцентной гарантией. Ты молодой, ты не знаешь.

– Ковальский, - сказал Арно де Гри, - прекратите пугать молодёжь.

– Нет, зачем же, - сказала Абигайл Мерсер, - господин Ковальский никого не пугает. Господин Ковальский прав. Во всём, кроме одного — процентного соотношения погибших и выживших.

– А-а-а, - сказал Ковальский, - бросьте вы со своей казуистикой.

– Так что же есть такого страшного на этом континенте Рэпида Купера?
– повторил свой вопрос Долгов.

– Топь, - сказал Уранов.
– Болото. Занимает три четверти континента. Названо по имени первооткрывателя, Джерарда Баррингтона. На континенте Рэпида Купера имеется одна огромная топь. В просторечии — болото. Самое опасное место в обитаемой галактике. Топь Джерарда Баррингтона.

– Не преувеличивайте, Уранов, - сказал Арно де Гри.
– Место не лучше и не хуже остальных проклятых мест, в избытке имеющихся в нашей галактике.

– Вам виднее, - сказал Уранов.

– Мерзкая затея, - сказал Сирил Гарт, - но мне нравится.

– Безумству храбрых, - процитировал Уранов.

– Тем более, - сказала Абигайл Мерсер, - никто не требует от вас подвигов. Задача достаточно элементарна — пройти пятьдесят метров вглубь Топи на самом относительно безопасном участке и возвратиться обратно.

– Не бывает в ней безопасных участков, - возразил Уранов, - Топь крайне опасна на всём своём протяжении.

– А вот здесь?
– спросила мисс Абигайл, включая объёмную топографическую карту Топи Джерарда Баррингтона.

– Отметка сто десять-двадцать три, - сказал Уранов.
– Ну конечно...

– Мы неплохо подготовились, - Абигайл Мерсер выделила и увеличила изображение интересующего сегмента местности.
– Какова вероятность успешного выполнения задания?

– Вы же готовы, - сказал Уранов.

– И всё-таки, - сказала Абигайл Мерсер.
– Какова вероятность?

– Семьдесят на тридцать, - сказал Уранов, - таков был процент выживших к погибшим. Семьдесят на тридцать. Это было... давно.

– Полтора года назад, если быть точным, - сказал Арно де Гри.

– За этот срок, - с расстановкой произнёс Уранов, - ситуация там могла кардинально измениться.

– Могла, - согласилась Абигайл Мерсер.
– И изменилась. Но ненамного.

– К тому же, - веско напомнил Арно де Гри, - вы связаны контрактом.

– Двадцать пять, - сказал Уранов.
– Двадцать пять метров. Туда и обратно.

– Обсудим, - сказала Абигайл Мерсер.

– Кто-то должен умереть, - зловеще изрёк Карл Руперт и каждый, сидящий в зале, кроме Арно де Гри и мисс Абигайл Мерсер, мысленно пожелал, чтобы этим умершим был любой из шести, но не он сам.

...Всего тут было свыше всякой меры. Чересчур синее небо, чересчур яркие краски, чересчур пышная растительность. И болото было чересчур громадное. "Редкая птица долетит до середины" - вспомнилось Уранову из школьного курса литературы. В отношении Топи Джерарда Баррингтона эта строка великого русского писателя XIX века подходила как нельзя лучше. Действительно, никакие живые организмы, снабжённые крыльями, над Топью никогда не летали. Более того, с некоторых пор на Топью не летали и неживые. Как пилотируемые разумными существами, так и автоматические. Потому что исчезали. Бесследно. Пропадали катера разведчиков, пропадали катера биологов, пропадали челноки спасателей, пропадали исследовательские зонды, пропадали картографические дроны, пропадали беспилотные лаборатории, а когда над территорией Топи исчез целый корвет, отлично вооружённый боевой корабль, укомплектованный опытной командой, прошедшей сквозь огонь, воду, медные трубы и несчётные портовые кабаки, всякие полёты над Топью были категорически запрещены. Наземные изыскания продолжались, но непропорционально высокий уровень смертности вынудил командование запретить всякую исследовательскую деятельность в самой Топи и районах, примыкающих к ней, обходясь спорадическими рейдами, лихими кавалерийскими наскоками и быстротечными десантами.

Шесть человек стояли на границе тверди и хляби, не решаясь ступить за пределы условно надёжного грунта. Пауза затягивалась. Уранов должен был приказывать, однако он не мог заставить себя произнести роковую фразу, за которой неминуемо исчезнет призрачная надежда на благоприятное завершение этого идиотского предприятия. С отметки сто десять-двадцать три брала начало обнаруженная нечаянно поисковой группой Мартьянова тропинка, также условно надёжная, уходящая вглубь Топи на невесть какое расстояние. Промерены и отмечены вешками были тринадцать тысяч метров (симптоматичная цифра для суеверной личности). Мартьянов прошёл начальные двести семьдесят восемь метров и вернулся обратно практически без потерь. Двое из его группы получили химические ожоги, одному пришлось вживлять механическую кисть взамен откушенной кочующим плотоядным растением. И это была самая удачная вылазка из всех последующих, не в пример лучше организованных и материально оснащённых. В которых потери иногда доходили до двух третей личного состава. Чем дальше углублялись разведывательные партии, тем больше теряли людей. Число добровольцев не уменьшалось, но предел живучести техники был достигнут и превзойден, отчего поступательная экспансия вполне объяснимо захлебнулась. Несмотря на бушующий в массах волонтёров энтузиазм. Желающим кинуть во имя науки на близлежащий алтарь свои жизнь и здоровье колониальная администрация подыскала другие, не менее важные проекты, а дальнейшую разведку Топи поручила автономным кибернетическим механизмам. Без особых, впрочем, успехов. Потому что машины терялись чаще, чем люди. Тысячи безропотных автоматов уползли в туманные дали и навсегда сгинули на вязких равнинах непокорённого болота.

– Капёр, я Анубис, - раздался в наушниках голос штабного координатора.

– Капёр на связи, - сказал Уранов.

– Капёр, почему стоим?
– недовольно поинтересовался штабной.
– Срываете график движения, Капёр!

– Анубис, здесь Капёр, - сказал Уранов, - оцениваю ситуацию. Приём.

– Тридцать секунд, - сказал штабной, - на оценку ситуации. После чего выдвигайтесь по маршруту. Иначе эта стерва мне мозг вынесет, - добавил штабной негромко.

"Этой стервой" несомненно была Абигайл Мерсер.

– Понял вас, Анубис, - сказал Уранов.
– Тридцать секунд. Конец связи.

Он слегка затемнил прозрачное забрало шлема и оглядел свою группу. Скафандры по-настоящему были хороши. Несравнимо легкие, удобные и гибкие. Экзоскелет существенно увеличивал силу, идеально настроенные сервоприводы гарантировали почти природную подвижность тела. Серии Enpros различались по цветам: "Пересмешники" были красными, "Кречеты" - оранжевыми, "Коростели" - аквамариновыми. Модернизированные Enpros отличались визуально от базовых конструкцией шлёмов и наличием дополнительного плечевого контейнера с наружным функциональным креплением под инструмент, либо оружие.