Срываясь в гибельные дали
Шрифт:
На все, кроме одного. Основополагающего. Фундаментального. Животрепещущего. Что за неустановленный негативный фактор вызвал столь катастрофические для человеческого организма последствия? Какова его природа? Ведь последствия-то были нешуточные. Поражение центральной нервной системы различной степени тяжести. Галлюцинации, навязчивые состояния, вспышки немотивированной ярости, перемежающиеся с периодами полной релаксации, переходящей в абсолютную прострацию.
И всякой дряни по-паре на закуску: повышенная температура, озноб, сыпь, лихорадка, понос. Пардон, диарея. У некоторых недержание мочи. М-м, энурез. Сорок пять человек валялось на больничных
Кстати, о звёздах. Председатель комиссии, удостоивший меня посещением (выглядевший особенно мужественно и значительно в костюме высшей защиты) на прямо заданный вопрос ответил по-солдатски просто: "Не бери в голову сынок. Отдыхай, выздоравливай. Флот и командование о тебе позаботиться!" После чего торжественно объявил, что мне предоставляется двухмесячный оплачиваемый отпуск, присваивается внеочередное звание капитан-командора и вручается ведомственный наградной знак "За личное мужество" I степени, с дубовым венком и серебряными лучами. К чёрту! Лучше бы он мне объяснил, отчего я писаю в постель и чешусь, как блохастая макака.
В первых числах сенсорного? сенсорийского? лета я был выпущен из стерильных боксов спецкарантина и переведён в сектор "СК" (Санаторно-курортный) на Острова. К тому моменту нас оставалось тридцать два человека. Восемь умерло, пять впало в безвозвратную кому. Со мной на Острова перевели десятерых. Двадцать два остались в зоне "К".
...С высоты парящего в небе ястреба Острова напоминали позвонки доисторического гиганта, брошенные в изумрудно-голубые воды океана. Коричневые, покрытые малахитовой патиной кости, рассыпанные по вытянутой дуге от континента до континента, полузатопленные обломки древнего трансконтинентального перешейка. Коричневые там, где некогда текли и остывали языки пышущей жаром лавы и зелёные там, где стараниями ландшафтных дизайнеров буйным цветом расцветала и ширилась укоренённая в неприветливую инопланетную пустынь земная растительность. Я мог бы любоваться открывающимся с высоты птичьего полёта видом, если бы пребывал на борту пассажирского лайнера или суборбитального челнока, но я, вместе с товарищами, сжатый тисками противоперегрузочного кресла, падал вниз по баллистической кривой, сидя в сверхпрочной десантной капсуле, выводимой к посадочной шахте диспетчерской электроникой аэропорта зоны "СК".
Проходя сквозь выставленные автоматикой гравитационные маты капсула заметно снижала скорость падения и вскоре она, мягко покачиваясь, соприкоснулась с направляющими штангами посадочного комплекса. Гулко лязгнули замки магнитных фиксаторов и капсула плавно скользнула по шахтному стволу к шлюзовому терминалу. Сложная механика шлюза, переведя обтекаемый снаряд в горизонтальное положение, вытолкнула его к причальному мостику. С шипеньем раскрылись створки люка. Блокирующие замки кресел с мокрым чмоканьем отключились. Я выдрался из прокрустова ложа кресла, неверной походкой протопал по звенящей решетчатой палубе, разминая по ходу затёкшие ноги, вытащил из грузовой ячейки сумку с вещами и на выходе с облегчением сдался в заботливые руки ожидающих нас медсестёр.
...Меня определили в санаторий "Пихтовый". Санаторий был похож на затейливую конструкцию, собранную из разноцветных, разноразмерных и разноэтажных кубиков великанского детского конструктора, забытую неведомым проказником
Сад разбегающихся тропок, а вокруг сплошная пастораль и иддилия. Буколика и аркадия. Серенада Эдема. Однако не расслабляйтесь. Приметы жёсткого контроля не заметны, но определяемы. Сеть следящих камер; предупреждающие надписи на стенах: "Бокс-изоляторы расположены на нулевом уровне" и "Пользование пранк-связью исключительно с разрешения администрации"; индивидуальные медицинские браслеты и жёсткий распорядок дня, предписывающий выздоравливающим находится в своих комнатах с 23.00 ночи до 6.00 утра. И обязательное прохождение всех назначенных процедур и определённых персональными санаторными графиками осмотров. Нарушителю грозит недельное пребывание в изоляторе. В остальном ты вольная птица и можешь делать всё, что тебе вздумается. В пределах установленных правилами границ.
Граница пролегала точнёхонько по центру бегового ринга. Цветовая линия делила стометровый круг надвое. Выходило так, что бегун из сектора, в котором оздоравливались лежавшие в карантине и на стационаре (зоны "К" и "С") неизбежно попадал в сектор, в котором поправляли здоровье "отпускники". "Отпускники" считались привилегированной группой на Островах. У них тоже были проблемы. Стрессы, переутомление, максимум - синдром хронической усталости. Такие болезни прекрасно лечатся где-нибудь в районе альпийских горнолыжных курортов или на Багамах. Ветреные лыжницы, знойные островитянки, лёгкое вино, лёгкий флирт, безопасный секс. Неудачники. Они выбрали службу на Флоте. Флот живёт по регламенту. Уставы, предписания, инструкции. Поэтому они отдыхают на Сенсоре, а не на Земле.
Беговая дорожка была надёжно укрыта за кустами сирени. Погуляв по своей половине ринга, я с опаской приблизился к разделительной линии. Словно бы невзначай, переступил через прочерченную красным полосу и прислушался. Было тихо. Я с сомнением оглядел окрестности и шагнул дальше. В кустах тревожно чирикнула птаха. Я представил себя со стороны. Взрослый дядька, тридцати пяти лет, вздрагивая от любого звука, крадётся по запретной территории, готовый в любую секунду чесануть обратно. Опытный и много чего повидавший дядька, смелый первопроходец, космический волк и несгибаемый косморазведчик...
– Шага-а-й, не бойся, - раздался вдруг насмешливый голос. "О-п-па!" - я непроизвольно вздрогнул. Оказывается, с некоторых пор я был здесь не один. На скамейке напротив незаметно расположился мужчина, с интересом наблюдавший за моими циркуляциями. Одет он был по пляжному легкомысленно: разрисованные пальмами бермуды, шлёпанцы на босу ногу, лимонно-жёлтая майка с надписью: "Лучший отдых на Камчатке! ПЗ" (планета Земля, надо полагать), белая жёваная панама. На коленях он держал спортивный рюкзачок, украшенный фотографией смеющейся девочки с весёлыми косичками и подписью "Папе от Кашки". Солнечные очки, водружённые на панаму, органично завершали композицию.
– А можно?
– довольно глупо спросил я.
– Отчего же, - сказал мужчина, извлекая из рюкзачка кроссовки, - конечно, можно. В угол не поставят, ремнём не отшлёпают.
– Да как сказать, - я подошёл к мужчине, - в угол не ставят, но изолятором пугают.
– А.., это, - мужчина мельком глянул на табличку.
– Это защита от дураков, - пояснил он, улыбнувшись.
– Не знаю, не знаю, - с сомнением в голосе сказал я.
– Мой сосед... по комнате... провёл в изоляторе трое суток.