Срываясь в гибельные дали

Астанин Вадим

Выправленный с невероятным напряжением график трещит по швам, подрядчики рыдают в голос и подсчитывают убытки, целина зарастает бурьяном, колонисты разбредаются по окрестностям, строители пьют горькую и скорбными голосами взывают к небесам. Всякая попытка договориться и достичь разумного компромисса неизменно проваливается.

ТИ свирепо огрызается, в переговоры не вступает, парламентёров рвёт в клочья, как Тузик грелку. Твёрдо стоит на страже прав и законных интересов простых тружеников. Бдительно следит и свято блюдёт. Не подступиться.

Что остаётся осаждённым?

Осаждённые поднимают белые флаги, резво лезут из окопов и наперегонки сдаются. Управление Движением, скрипя зубами, выделяет из резерва дополнительные лётные единицы, генеральный подрядчик находит возможным, субподрядчики, в искреннем порыве альтруизма, оптимизируют процессы, изыскивают способы экономии, ликвидируют узкие места и повышают производительность.

Как-то вдруг резко находится сменщик и мы получаем долгожданную передышку. Три декады на Коралле. А что такое Коралл? Планета в начальной стадии колонизации. Гигантская строительная площадка.

Романтика освоения, дух фронтира, времянки, балки, базы, передвижные механизированные колонны, самодвижущиеся полигоны климатологов и летучие мастерские ландшафтных дизайнеров. Мало-мальски приличные условия созданы только вокруг Базовых Точек.

Перспектива вырисовывается не из приятных — три декады в захолустье. Но делать нечего — директивное указание Диспетчерской. Капитан командует — семафорим сменщику, салютуем каравану, соскакиваем с маршрута и топаем к планете. Садимся на БТ-1, загоняем лидер в ремонтные доки, передаём космодромной службе, сами за ворота... И!

Встречай родная суша своих забытых сыновей! В общем, с отпуском мы крупно пролетели. Всех развлечений: сон, еда, кино по субботам, танцы по выходным и праздникам. Поэтому наши развлекались как умели. Я увлекался спортом.
– Копылов усмехнулся.
– Отыскал за окраиной БТ заброшенный парк, ну и пропадал в нём практически целыми днями. Парк этот остался со времён первых колонистов. Представляешь?

Асфальтовая беговая дорожка. Деревья земные. Берёзки, сосны, ивы, ёлочки. Осины. Цветы разные... Одуванчики, лютики там, клевер, колокольчики... Львиный зев. Жёлтенькие такие... Их сажали... Двусмысленно звучит, да? А ведь действительно сажали. Чужая планета, чужая почва, чужое солнце, абсолютно всё чужое.

Терра-ландшафтного дизайна тогда не существовало даже в теории. Сажали на удачу, на авось.. И ничего. Прижились, укоренились. Где кривенько, где низенько. Коряво, не эстетично, но разрослось, вцепилось накрепко, приспособилось. Не отдерёшь. И я в этом парке бегал. Дышал чистым воздухом. Наслаждался тишиной, впитывал покой. Ностальгировал. Пока не нашёл однажды на дорожке мёртвую мышь. Точнее, не совсем мышь. Местная фауна, мелкий зверёк, напоминает нашу землеройку. Потом ещё одну. На следующий день их лежало штук восемь.

– Ну и..?
– спросил я.

– Что "ну", баранку гну, - сказал Копылов, раздражаясь.
– Ну, я и устроился в засаду с вечера, чтобы разглядеть, какая это сволочь поганая безобидных мышек давит.

– Разглядел?

– В подробностях. Оказалось - обычные кошки. Домашние животные. Шуганул я их и отправился спать. Прихожу назавтра, а на дорожке снова мыши дохлые. Вот тогда меня и переклинило. Стащил с корабля прибор ночного виденья, парализатор и начал я этих кошек уничтожать. По-тихому. Бил каждую ночь.

– Жестоко.

– Сурово, - согласился Копылов.
– Зато справедливо.
– Он на секунду замер, словно прислушиваясь к чему-то.
– Нет, - сказал он уверенным тоном.
– Сегодня бегать не хочу. Лениво.
– Упруго поднялся, нацепил очки на нос, на лоб надвинул панаму.
– Схожу, искупнусь, пожалуй. День обещается быть жарким...

– Одного я не могу понять, - сказал я, - почему...

– Почему — что?
– живо откликнулся Станислав.
– Зачем убивал? Понимаешь... Правильные это были мыши. Работяги. И вреда людям от них не было никакого. В человеческом жилье они не селились. Рыли себе ходы, гнезда обустраивали, запасы на зиму собирали... Жили и жили, никому не мешали... А тут мы со своими любимцами... А те давай пакостить... Вот я и не выдержал. Словно затмение нашло.

– Нервный срыв, - авторитетно заявил я.
– Случается. Но я не об этом. Почему не сработала система безопасности?

– Уж не знаю, почему, - сказал Копылов, - но именно в этом месте система безопасности даёт сбой. Такая, видимо, у неё конфигурация.

Примечания

Плечо (жарг.) - маршрут.

Четыре "А" - "Артемьевск", "Алапаевск", "Архангельск", "Абакан".

GC - Great Canyon (Большой Каньон).

Перегонщики

Они стояли у дальней стены, перед турникетом. Пятеро в потёртых рабочих комбинезонах с дорожными сумками у ног. Временный экипаж, собранный для пилотирования списанного рудовоза к месту утилизации. Представитель арматора, молодой лощёный клерк в модном костюме торчал у кофейных автоматов, разглядывая толпу отлетающих пассажиров меланхолическим взглядом верблюда, достигшего зарослей саксаула. Заметив Градова, он нетерпеливо шагнул навстречу.

– Опаздываете, мистер Градов!

– Начальство не опаздывает, - шутливо сказал Градов - начальство задерживается.

– Не занимайтесь демагогией, - сказал клерк.
– Идёмте, господа, быстрее.

Господа не шелохнулись. То ли не расслышали слов представителя, то ли ожидали приказа капитана.

– Господа!
– возвысил голос клерк, - немедленно следуйте за мной!

– Ладно, парни, - миролюбиво произнёс Градов, - берите сумки. Мистер, как вас там? Ведите.

– Фамилия неважна, мистер Градов. Важно точное исполнение контракта.