СССР-2061. Том 7
Шрифт:
В назначенный день Лена предстала перед Комиссией. У нее не было ничего, чтобы защищаться от нападок уважаемых членов комитета: медицинская карта осталась на отнятом КМП, свидетелей у неё не было. Было только отправленное письмо. Это была её последняя надежда на чудесное освобождение. За халатность в отношении волонтера ей могли грозить очень неприятные санкции. Волонтеры были на вес золота. И не удивительно: если бы у Лены были бесплатные рабочие, трудящиеся на опаснейших работах за идею, она бы тоже берегла их, как зеницу ока.
Три удара по графину с водой звонко разлетелись по полупустому залу заседаний – слушание по делу смерти волонтера началось, и глава комиссии, имени которого Лена
— Уважаемые товарищи, моё выступление будет коротким. Мы собрались здесь, чтобы обсудить недавно случившийся инцидент на орбитальном медицинском госпитале. После череды обстоятельств, трактуемых, как халатность медсестры, был найден мертвым волонтер Нестеренко А.М. Но не это главное. Сестрой Павленской, которая находится ныне в зале, было отправлено письмо, подписанное именами товарища Нестеренко и многоуважаемой медицинской сестры Павленской. Письмо, сразу скажем крайне странного содержания. У каждого из вас, в компьютерном помощнике есть копия – можете ознакомиться. Главная идея письма, записанного, видимо, со слов больного, состоит в том, что кампания по освоению Марса должна быть свернута. Так, товарищ Павленская?
— Я записывала со слов больного дословно, поэтому достоверно о содержании его мысли судить не могу. Но позволю себе с вами согласиться, что содержание этого послания именно такое, — серьезно и с чувством достоинства парировала Лена.
— Именно. Смерть больного, причем смерть странная – это единственное подтверждение того, что наша кампания на Марсе опасна. Но бесполезна ли она? Стоит ли нам её прекращать? Многое уже сделано, и человечество уже в нескольких шагах от освоения новой планеты. Вот так вот взять и перечеркнуть все усилия, основываясь только лишь на этом письме? Сказать гражданам, что их усилия были напрасны? Кто что думает по этому поводу?
Полупустой зал заседаний загудел, как рой шершней, когда все, кто в нем был, ввязались в нерегламентированный спор друг с другом о том, нужно ли принимать какие-то меры, и даже беспомощные удары по графину с водой тонули в этом гуле, оставаясь незамеченными. Спор с каждой секундой разгорался все сильнее, и, казалось, не будь члены комитета людьми столь грузными и неповоротливыми, он перерос бы в драку. Лена с ужасом наблюдала за тем, в какой суматохе рождается истина, и прочие решения комитета.
Гул господствовал уже несколько десятков минут. И ничто уже не могло его остановить, кроме чуда. И оно случилось. В дверном проеме появился высокий статный мужчина, облаченный в парадную форму космических волонтеров.
Гул стих в считанные секунды, и один из членов комитета, скрипящим голосом спросил:
— А вы кто такой, собственно будете, товарищ? Вы… Вы как здесь оказались?
Фигура незнакомца отвечала отчетливо и громко:
— Разрешите представиться. Волонтер кампании по освоению Марса, 742 кластера, Селиванов Григорий Маркович. Я прибыл в комитет без приглашения, прошу меня простить, важной с целью реабилитировать эту милейшую девушку в глазах общественности, и убедить членов уважаемого комитета в нецелесообразности дальнейшего продолжения кампании по освоению Марса. Прошу выделить мне немного времени на выступление.
Комитет был вновь готов загудеть, но председатель одернул их, громко постучав по графину.
— Прошу вас, товарищ, Селиванов, попробуйте внести ясность в это дело. Хватит ли Вам пяти минут? — с почтением проговорил председатель
— Благодарю, этого будет вполне достаточно. Я начну.
Лена узнала его. Фамилия ей показалась знакомой сразу, но форма и подобная выправка сбивала её с толку. Сейчас перед ней и другими членами заседания будет выступать тот самый хам, сосед того волонтера, из-за которого у Лены и начались все эти неприятности. Осознав все это, Лена обратила внимание на Селиванова, который уже давно начал свою речь:
— Таким образом, нам с Нестеренко было поручено продвигаться южнее, в следующий квадрат с целью разведки. Мы пошли не одни, но мы вышли на несколько часов ранее. Следом за нами вышло ещё две группы. Через несколько километров пути, наши навигационные модули дали сбой, и мы потеряли свои координаты. Было решено продолжать разведывательную операцию. Спустя 2–3 километра, по моей оценке, я стал задыхаться. Я подумал, что респиратор вышел из строя и попросил товарища заменить его. Но это не помогло. Я продолжал задыхаться. Мы испробовали все наши запасные респираторы, но, ни один не давал мне дышать нормально. Дальше рассказываю со слов товарища. Он оставил меня, активировав маяк экстренной помощи, а сам продолжил намеченный путь. По его словам, вскоре он увидел холм на горизонте. Приблизившись, он нашел там сооружение построенное землянами. Внутри он обнаружил носитель информации, и не преминул просмотреть содержимое. Там был журнал космических сил Соединенных Штатов Америки, описывающий деятельность их базы. Этот носитель при мне, я готов предоставить его вам для проверки достоверности. Скажу лишь, что он подтверждает письмо написанное сестрой Павленской, по словам Нестеренко. Далее Нестеренко вернулся на свою базу, но сразу попал в полевой госпиталь. У него обнаружилась высочайшая температура. После мы попали в орбитальный госпиталь. Дальнейшую историю вы знаете. Итогом моего выступления будет ходатайство о прекращении Марсианской компании. Советский Союз считал себя передовой страной, но оказалось, что он повторяет чужие ошибки. Судьба страны зависит от того, признаем ли мы свою ошибку достойно, или же продолжим работать на Марсе, зная, что ничего, кроме признания мы этим не добьемся. Принимая решение, помните, что впервые Союз умер как раз из-за того, что власть работала не на результат, а на показ. Второй смерти моей любимой страны. Я не допущу. На этом попрошу разрешить мне, и сестре Павленской удалиться. В принятии решения мы вам не сможем помочь. Надеюсь на вашу смелость и благоразумие.
После этих слов, поклонившись, Селиванов подошел к Павленской, взял её за руку и вывел из зала заседаний в полной тишине. Только стук каблуков отдавался эхом в ушах членов комитета…
Лена была поражена и крайне удивлена подобным поворотом событий. Она была уже спокойна за свою судьбу, и за судьбу Союза, ведь с таким убедительным оратором невозможно спорить! Но всё же, её мучил один вопрос, который мог привнести немного ясности и умиротворения в ту череду событий, невольной участницей которых она стала.
— Товарищ Селиванов, разрешите задать один вопрос? — с плохо скрываемым волнением спросила Лена.
— Всё что угодно, сестричка
— А почему вы тогда не продиктовали мне сообщение? Почему отвернулись и уснули? Я, между прочим, сочла это за хамство.
Селиванов снисходительно улыбнулся и, смеясь лишь самыми уголками, рта ответил:
— Ты меня прости, Ленок, но тогда мне просто очень хотелось спать…
Aerys
Что и требовалось доказать (219)
Вычислитель Вероятностей был ограниченно разумным. Его создатели не путешествовали в космосе: оставаясь в замкнутой самообеспечивающейся техносреде, они накапливали и обрабатывали информацию о био- и ноосферах далеких миров.
Третья планета системы была обитаема. Значительная волновая и двигательная активность отмечалась на её спутнике, следующем – четвертом по порядковому номеру небесном теле, и в поясе астероидов. На второй планете упорядоченно излучали только два крупных объекта.