СССР: логика истории.
Шрифт:
Однако дефицит продовольствия был следствием не столько недостаточного его производства, сколько нарушения баланса между платежеспособным спросом и предложением. Действительно, по потреблению продуктов питания при Советской власти, в 1985 г. мы находились на седьмом месте в мире. В расчете на одного жителя у нас производилось зерна на 28 % больше, чем в странах ЕЭС. По сравнению с США молока производилось больше на 30 %, сахара — на 20 %, сливочного масла — в 3 раза [142] . Эти цифры говорят сами за себя, даже со скидкой на то, что у нас произведенная продукция отнюдь не в полном объеме доходила до потребителя. Вместе с тем в США и Европе не было дефицита продовольствия, а в СССР был, хотя, повторим, при правильной ценовой политике его не должно было быть даже при существенно более низком, чем достигнутый, уровне сельскохозяйственного производства. Показательно в этой связи, что с конца 40-х до начала 60-х гг. полки советских магазинов (правда, только в крупных
142
“Правда”, 1996, 21 марта.
В условиях рыночной экономики подобная ситуация исключена, поскольку в ней баланс спроса и предложения устанавливается автоматически. Но и при плановой централизованной экономике государственные органы могли не допустить и обязаны были не допускать нарушения этого баланса посредством регулирования цен в зависимости от уровня платежеспособного спроса.
Товарный дефицит последних десятилетий существования СССР лишь частично может быть объяснен объективным обстоятельством — недостаточным производством товаров и услуг вследствие преимущественного развития тяжелой промышленности и военно-промышленного комплекса. Главная же причина того, что в Советском Союзе товарный дефицит вообще имел место — чрезмерно идеологизированная социальная политика КПСС. Учитывая роль товарного дефицита в судьбе социализма в СССР, можно утверждать, что КПСС пала жертвой своей собственной социальной политики, еще раз подтвердив недопустимость длительного игнорирования, даже из лучших побуждений, объективных законов экономики.
Проблема дефицита товаров резко обострилась в 1989–1991 гг. Началось все с исчезновения из торговли мыла и стирального порошка летом 1989 г. Положение с ними быстро выправили, но следом с прилавков магазинов один за другим стали исчезать другие товары, даже те, которые всегда были в избытке. Постепенно дефицит распространился буквально на все виды товаров, он стал тотальным и повсеместным. Появились “визитки”, талонная система резко расширила свои рамки, даже за товарами повседневного спроса приходилось отстаивать многочасовые очереди.
Вместе с тем создавшаяся на последнем этапе перестройки ситуация на потребительском рынке подтверждает искусственный характер товарного дефицита в СССР. В этот период промышленность и сельское хозяйство продолжали работать в полную силу, снижение производства не превышало нескольких процентов. И если в это время произошло резкое, в буквальном смысле обвальное обострение дефицита, то причиной этого является, очевидно, отнюдь и не столько сокращение производства продовольствия и промышленных товаров, сколько потеря контроля со стороны государства над доходами граждан. Темп роста денежных доходов и платежеспособный спрос населения в эти годы резко возросли по ряду причин, в частности, в результате давления, оказываемого на правительство народными депутатами в Верховном Совете. Демагогическая кампания перешедших к тому времени на антисоветские позиции средств массовой информации, рьяно разоблачавших “нищету” советского народа, провоцировала рост социальных требований населения к власти. Курс на повышение самостоятельности предприятий привел к тому, что все большая часть прибыли оставалась в их распоряжении: если в 1980 г. 38 %, то в 1989 г. уже 64 % от общего объема прибыли. Причем львиная доля (около трех четвертей) оставляемой на предприятиях прибыли шла в фонды экономического стимулирования, способствуя росту доходов населения, не обеспеченных товарами [143] . Процесс “обналичивания” средств через кооперативы и прочие коммерческие структуры также внес свою лепту в ухудшение ситуации на потребительском рынке.
143
А. М. Еремин. В дебрях реставрации капитализма (от “перестройки” к деградации экономики) // “… Изм”, 1997, № 2 (13), с. 52.
Впрочем, на последнем этапе перестройки были предприняты две попытки исправить положение. Весной 1990 г. правительство Н. И. Рыжкова планировало повышение розничных цен на продовольствие. В частности, цена на хлеб должна была возрасти в 3 раза. Но это не было осуществлено, в том числе из-за противодействия Съезда народных депутатов: часть депутатов, используя популизм и демагогию, сознательно вели дело к развалу экономики и подрыву власти КПСС. Товарный дефицит пролагал путь к власти радикальным демократам.
Вторую попытку предприняло весной 1991 г. правительство B. C. Павлова. На этот раз цены были действительно повышены в 2,5–3,5 раза. Однако такой уровень повышения цен оказался совершенно недостаточным, он мало повлиял на соотношение спроса и предложения. Вместе с тем именно регулируемое повышение цен до уровня, обеспечивающего баланс платежеспособного спроса и предложения товаров, представляется единственно правильной мерой в сложившейся в тот период ситуации. При
Косвенным подтверждением правильности выбранного B. C. Павловым пути служит единодушное его осуждение демократическими средствами массовой информации. Своими душещипательными публикациями на тему о том, как B. C. Павлов отнял у пенсионеров последние “гробовые” деньги, они сумели создать в обществе резко отрицательное отношение к предпринятым мерам. Дальнейших попыток в этом направлении Павлов не предпринимал. “Пожалели” бедных пенсионеров те самые журналисты и публицисты, которые не произнесли ни слова осуждения по поводу либерализации цен в 1992 г. Между тем введение свободных, то есть фактически не регулируемых государством цен в предельно монополизированной и дефицитной экономике СССР может быть объяснено только двумя причинами — абсолютной некомпетентностью или сознательным вредительством (хочется надеяться, что верно все-таки первое, а не второе). Результатом “решительных” действий “выдающегося” экономиста Гайдара стала безудержная инфляция таких размеров, что она вызвала разрушение фундаментальных основ функционирования предприятий и экономики страны в целом. Справиться с всепожирающим монстром инфляции нашим реформаторам удалось только ценой остановки и частичной ликвидации целых отраслей промышленности.
Сопоставление положения на продовольственном рынке СССР в 1990 г. и России в 1995 г. может послужить еще одним примером, демонстрирующим природу дефицита в СССР. Реформы Ельцина и Гайдара привели к резкому падению сельскохозяйственного производства. За 5 лег (1990–1995 гг.) производство зерна в стране сократилось с 117 до 65 млн. т, поголовье крупного рогатого скота — на 42 %, свиней вдвое, овец и коз — втрое [144] . Но дефицит продовольствия исчез! Это обстоятельство не может быть объяснено увеличением поставок импортного продовольствия. Истинная причина полных продовольственных прилавков заключается в том, что либерализация цен привела к резкому падению покупательной способности населения. За счет этого был достигнут баланс спроса и предложения. Причем вследствие обнищания населения уровень установленного баланса соответствует значительно меньшему душевому потреблению продуктов питания, чем это имело место в СССР. В 1995 г. по сравнению с 1990 г. население в целом по стране стало потреблять меньше мяса и мясопродуктов на 32 %, молока и молокопродуктов на 35 %, овощей и рыбопродуктов на 40 % [145] . При этом изменился подход государства к данной проблеме. Если в 1990 г. государство продолжало осуществлять Продовольственную программу, нацеленную на увеличение производства продуктов питания, то в 1995 г. о ней или подобной ей программе уже никто не вспоминал.
144
“Правда”, 1995, 27 октября.
145
“Правда”, 1996, 21 марта.
Этот пример позволяет понять, почему в 1990 г., когда могучая экономика СССР работала на полную мощность, полки магазинов были пусты: производимые товары сметались ураганом высокого платежеспособного спроса. В 1995 г. для наполнения полок магазинов вполне хватало возможностей наполовину разрушенной экономики.
Только инерция идеологизированного подхода КПСС к решению социально-экономических проблем помешала ликвидации товарного дефицита в СССР до перестройки или в самом ее начале, когда обладавшая монополией на власть КПСС еще располагала возможностью проводить непопулярные реформы. (Вопрос: где бы сейчас были Ельцин, Гайдар, Чубайс и прочие, если бы добрейший Н. И. Рыжков осознал не просто приоритетное значение, а исключительную, жизненную важность решения проблемы товарного дефицита?).
Регулируемое повышение цен под контролем государства не привело бы к такому снижению потребления, как теперь. Обвальному падению потребления препятствовал бы значительно более высокий по сравнению с нынешним уровень производства товаров и более широкие возможности закупок за рубежом. Резкий рост цен также не имел бы места. На колхозных рынках времен социализма, где цены устанавливались в результате баланса спроса и предложения, они были только в 3–4 раза выше, чем в госторговле.
Итак, товарный дефицит не является непременным атрибутом вульгарно-коммунистического и, тем более, истинно социалистического способа производства. Экономика СССР имела явный перекос в сторону тяжелой промышленности и военно-промышленного комплекса в ущерб отраслям, работающим на удовлетворение потребительского спроса. При планировании не всегда учитывалось то обстоятельство, что увеличение производства потребительских товаров необходимо не только для “наиболее полного удовлетворения материальных и духовных потребностей советского народа”, но и для обеспечения нормального функционирования экономики. И все-таки главной причиной товарного дефицита последних десятилетии существования СССР была социальная политика КПСС, исключавшая использование механизма подвижных цен для обеспечения баланса между платежеспособным спросом и предложением товаров.