Ссылка
Шрифт:
– Савелий – раскинул руки мужик.
– Клим – поспешил навстречу другу Савелий.
Друзья обнялись и как два медвежонка долго возюкались друг с другом. Савелий представил стоящего в стороне Никиту. Клим протянул новому знакомому руку и Никита ощутил в осторожном пожатии скрытую мощную силу.
Пароход, на котором должна была приехать Анна, причаливал где-то через час и ожидать его решили здесь на берегу. Савелий с Климом делились последними новостями, а Никита, скрывая волнение, устроился на огромном валуне недалеко от них.
***
Анна стала собираться в Сольвычегодск еще с утра. Собственно и сборы были не ахти какие, но еще и еще раз перетряхивала свою сумочку, прикинула свой довольно небогатый гардероб, почистила туфли. Анна подсознательно ощущала некую
Немного успокоив себя. Анна ушла в библиотеку. Пробыла она там до обеда. Затем вернулась домой, пообедала, нарядилась и отправилась на пристань. Туда она пришла за час до прибытия парохода. Анна побродила но лугу, но овода выжили ее оттуда и опасаясь их она укрылась на пристани. Там еще никого не было. Несколько пассажиров появилось поздней, почти перед самым прибытием парохода. Чуть поздней Гришка Мокеев осторожно провел по трапу свою беременную на девятом месяце, жену Зинаиду. Они пришли пешком из Покрова и Анну это возмутило:
– Ты что, Григорий, с ума сошел? Не мог что ли лошадь в колхозе взять?
– Какая лошадь? – удивился тот – Спасибо хоть вообще отпустили. Сегодня еще утром бригадир заставил идти на скотный, коров доить.
Зинаида, тяжело дыша, опустилась на скамейку:
– Ничего, Анна Матвеевна, нам не привыкать. Первых двух бабки принимали. Одного прямо в поле, а второго на скотном. Теперь вот бабкам запретили нам помогать, а медичка молоденькая – боится, велела в больницу ехать. Думаю, доплывем – слабо улыбнулась она.
Пароход уже причаливал к пристани и пассажиры засуетились. Григорий помог жене подняться и повел ее на посадку. Он плыл вместе с ней и должен был привезти ее в колхоз на обратном пути. Анна пропустила их вперед и попав на пароход, устроилась на нижней палубе. Она достала книгу и попыталась углубиться в чтение, но в голове было другое. Анна незаметно провела рукой по животу. Там развивалась новая жизнь. Она ощутила это и теплая волна счастья обволокла ее. Если родится мальчик, назову его Семеном в честь деда. При мысли об отце Анна погрустнела. Глаза заволокло влагой. Она промокнула их носовым платком и встряхнув головой, приняла решение просить Никиту или Клаву побывать в Двинском и навестить отца. Анне не хотелось переваливать на них свои проблемы, но сейчас это касалось не только ее. Отец должен знать, что скоро станет дедом, что его дочь жива и с ней все в порядке. Никита, Клава, теперь ее семья и обратиться к ним она вправе. Анна немного успокоилась и невольно прислушалась к разговору двух женщин, сидящих за ее спиной:
– …какие к лешему трудодни? – слышался хрипловатый голос одной – С солнцем на работу, с закатом с работы, а едва трудодень запишут. Редко когда полтора, два. Да и что на трудодень дадут? Шиш в кармане.
– Верно, верно, Груня – поддакивала другая тихим грудным голосом – Раньше хоть скотина кормила. И молоко и мясо свое было, а сейчас всю скотину в колхоз, землю обрезали, налогами обложили, спасу нет.
Анна специально с шумом перелистнула страницу книги. Женщины за спиной зашевелились и замолчали. Затем они осторожно поднялись и отошли на корму, боязливо оглядываясь на, сидящую к ним спиной дамочку. «Это же настоящее крепостное право – пронеслось в голове у Анны – Люди работают почти за бесплатно, лишены всяческой собственности. Паспортов не дают. Куда-либо уехать, устроиться нет возможности». Анна тяжело вздохнула и обежала взглядом проплывающие мимо берега. Она не могла привыкнуть к этой красоте. Красива природа и на Волге, но здесь в природе ощущалась величавая мощь, дикая вольница. Вековые деревья гордо взирали с высоких берегов, на плескавшуюся внизу мягкую волну, шевелили мохнатыми кронами в белой пене облаков, лениво плывущих по ярко голубому небу. «И у людей у большинства здесь глаза голубые» – улыбнулась Анна. Кряжистые, рубленные избы степенно глядели в реку, глазницами окон. Резные, поблекшие наличники на них, говорили о когда-то былом достатке. Люди строили дома на века, на большие семьи. А теперь на севере, как карточные домики наспех строились длинные узкие бараки, куда со все России-матушки сгонялись раскулаченные, политически неблагонадежные. В глухих девственных лесах, опутывались колючей проволокой, лагеря. Партии большевиков нужна было покорная рабочая сила, для «комсомольских» ударных строек. Позднее, в тридцать девятом, на север пошли эшелоны с Западной Украины и Белоруссии. С началом Великой Отечественной с татарами, немцами с Поволжья и другими людьми, кому Советская власть не доверяла, так как понимала, что ее гнилая идеология, весьма сомнительного свойства и может зашататься. Обиженных, оскорбленных и ограбленных в стране Советов было очень и очень немало.
Многие ссыльные так и остались на Севере, пустили корни, обогатили Север своей культурой. Они строили железную дорогу на Воркуту, валили лес, рубили уголек, качали нефть. А сколько невинных жертв обрело здесь вечный покой. Вечная им память.
Тяжелые мысли Анны прервал длинный гудок. Пароход причаливал к пристани Коряжма. До Сольвычегодска оставалось недалеко. Анну вновь охватило волнение и беспокойство. Если волнение можно было объяснить предстоящей встречей с Клавой, то причину беспокойства Анна не понимала. Она попыталась вникнуть в чтение, но вскоре отложила книгу и занялась цветами, собранными на покровском лугу. Букетик получился довольно симпатичный и отвлек ее. Волнение улеглось, но когда пароход уже причаливал к пристани Сольвычегодска, необъяснимое чувство тревоги у Анны возникло вновь.
***
Клюев поправлялся после полученной травмы при падении вагончика долго. Еще побаливала нога. Но сильней физической травмы, был нанесен по его уязвленному самолюбию. Клюев, считавший себя полновластным хозяином в вверенном ему хозяйстве и вершителем человеческих судеб, даже и думать не мог, что кто-то посмеет встать на его пути, а тем более поднять на него руку. А тут какая-то бабенка осмелилась сделать ему вызов, показать зубки, унизить его. У Клюева постоянно вставало в памяти ее лицо.
С аварией разбирался лично директор леспромхоза, вместе с инженером по технике безопасности и участковым. Клюев все сделал, что бы авария выглядела, как несчастный случай и дал соответствующие показания. Узнай кто, что его под откос с вагончиком пустила баба, позор для Клюева был бы на всю округу. Уж чего, чего, а недоброжелателей у Клюева хватало. Для себя он дал слово найти эту бабу во что бы то ни стало.
Когда Клюева привезли из леса в поселок, фельдшер наложила ему шину на ногу, помазала чем-то ушибы, сделала пару уколов и его отвезли домой. Там у себя он несколько дней пил по черному. В поселки ползли слухи, что авария была не случайная и Клюеву кто-то отомстил. А поводов для этого было достаточно.
Собутыльник Клюева, завхоз лесопункта докладывал своему шефу обо всем, что обсуждалось в поселке. Клюев только мрачнел, заливал злость водкой и вынашивал планы по поиску неизвестной ему бабы. На первом месте была смерть Алексея Колосова, посмевшего поднять на него руку. Клюев хотел только проучить этого кулачишку, но уголовники переусердствовали, изувечили парня и тот впоследствии умер. Инсценировка несчастного случая выглядела сомнительной, а бывшая повариха Шурка Куделина, пригревшая искалеченного парня к себе несомненно догадалась, кто является истинным виновником смерти ее хахаля. Однако она сама не отваживалась бы на устройство аварии, да это и не она была. Осталось узнать не было ли у Колосова еще какой зазнобы, решившей отомстить за него. Клюев послал завхоза разведать у ссыльных все о Колосове. Завхоз через некоторое время появился и за очередной рюмкой водки поведал все, что мог разузнать. Оказывается у Колосова в Двинском есть невеста – дочь ссыльного фельдшера. Зовут ее Анной. Завхоз звонил в Двинское и там подтвердили, что действительно у них такой фельдшер есть, но вот его дочь совсем недавно утонула в проруби при весьма загадочных обстоятельствах.