Ссыльнопоселенец
Шрифт:
– А теперь ходу, Хромка!
Я не стал смотреть, кто, когда и куда побежит после этого. На мои следы уже набросало листвы, чингачгуков вряд ли много среди этой мрази. Если они вообще есть. А от собак меня надежно защитит старая партизанская смесь – вон Хромка ко мне до сих пор не подходит, метрах в пяти идет. Так и пойду, лесом, вдоль поселка, пока не выйду на западную окраину. Там, если верить карте, идет дорога в горы, вот параллельно ей и пойду, как Кутузов французов вдоль Старой Смоленской гнал. Шел, а у самого жим-жим: вдруг у них свой Мюрат или кто там еще у Наполеона был? Догадаются, куда я пошел, перекроют дорогу несколькими стрелками – «мама»
Вообще, здесь прохладно, изо рта порой пар идет, точно примерно тринадцать-двенадцать градусов по Цельсию, не выше. Солнышко под кронами этих деревьев не проникает прямо, тень, вот и заметно холоднее, чем в том же поселке. Деревья здесь, кстати, уже почти без следов вырубки, пней почти нет. А лес хороший, высоченные то ли вязы, то ли буки. Под ними, кстати, под кустами орешника и шиповника, множество орешков и очень много кабаньих набродов с раскопами. В некоторых местах как будто плугом вспахали. Землица интересная, ярко-красная, жирная.
Остановившись, я снял шляпу, протер ее изнутри чистой портянкой, портянкой же вытер лицо и шею. Блин, взопрел весь, все-таки тридцать с лихом кил груза, и без передыху, достаточно скорым шагом час иду. Убрав в карман часы, вытащил компас и проверил, куда я иду. Ага, вроде как нормально, но нужно поторапливаться. Позади уже голосов не слыхать, но пару далеких выстрелов слышал.
Через три часа я опустился на колени около крохотного родничка, бьющего из-под корней огромного дерева. Достав из рюкзака пару булочек, я одну бросил собаке, жадно пьющей воду чуть ниже, а сам кружкой черпнул ледяной воды, плеснув в нее водки из крышки фляги, и, облокотившись спиной, не снимая рюкзака, стал аккуратно есть, макая булочку в воду и стараясь не столько жевать сдобу, сколько ее рассасывать. Впрочем, доесть мне ее не дала собака, глядя на меня печальными глазами и обильно пуская слюни.
– Сейчас еще достану.
Я вновь полез в пакет. Блин, охота что-либо посерьезнее сожрать, но некогда. Завтраки из Макдональдса жалко, пригодятся еще. Так что я вытащил еще пару булок. Блин, как же хитро придумано в этом Щучьем все – на самом деле выжали бы до последнего цента, с голым задом отсель уехать бы пришлось.
Прекратив жевать, я прислушался к птичьему гомону, но стая каких-то то ли скворцов, то ли дроздов уже улетела. Я, конечно, нехило отмахал, но расслабляться не стоит. Хотя похоже, что в поселке на меня рукой махнули, ни собак не слыхать, ничего вообще. Моя псина ухом не поведет, разве на белку или недавно взлетевший выводок каких-то куропаток гавкнет негромко, для порядка. Поглядев на уже проглотившую вторую порцию собаку, грустно положившую морду на передние лапы и провожающую каждый кусочек булки печальным взглядом, я протянул ей оставшийся.
– Держи, проглотка. Доедай, и пойдем дальше. Что, думаешь, я зря тех ушлепков на воротах стрельнул? – Я почесал собаку за ухом. Поглядел на стоящую рядом винтовку. – Я так не думаю, псина. Они ладно мне не в спину шарахнули, хотя вполне могли. Да и закона этого их я не нарушил, они сами выстрелили первые. Но погляди на это так – я тем орлам, которые ловят таких, как я, за воротами (а такие точно есть, к ворожее не ходи, догонят на конях и кончат), четко дал понять, что за мной идти не стоит. Да и вообще, были бы здесь ребята из моей роты – спалили бы весь этот Щучий к Бениной матери, а жителей на воротах их домов поразвешали. А то бизнес у них такой, из новичков смальце жать. Видишь ли, у них в борделе новички опущенные. Дожевала? Тогда пошли, подруга. Пара светлых часов, похоже, у нас точно есть.
На самом деле наступал вечер. Верхушки деревьев были выкрашены солнцем в яркие, праздничные тона. Кто сказал, что осень уныла? Она не уныла, она задумчива.
Через пару километров под ногами слегка захлюпало.
– Болото, что ли? Странно, на склоне болот обычно не бывает! – Я удивился и пошел вверх по едва обозначенному уклону. Собака сунулась было вперед, но вскоре провалилась по брюхо и прыжками выбралась обратно, отряхнулась и побежала догонять меня. Впрочем, скоро я понял, в чем дело.
– Бобры. Ты глянь, какая туша!
Я остановился и поглядел на проплывающего мимо по затянутой ряской запруженной речушке бобра. Блин, и где теперь перейти? Берега речушки топкие, точно как порося вымажешься, да и вплавь всего барахла не перетащить. Хотя зря наверх по течению пошел, вон плотину видно. Метрах в пятистах ниже.
Спустившись и обойдя болото, я подошел к бобровой запруде и удивленно присвистнул. Длина плотины из веток и стволов деревьев была не меньше полукилометра, образуя нехилое такое озерцо.
– Гляди, понастроили! – Я посмотрел на нагромождение сучьев и веток, забитых глиной и илом. – Гидрострой… Ты как, сможешь пройти? – Я обернулся к своей спутнице. Та внимательно глядела на две бобровые головы, торчащие из воды метрах в пятнадцати от нас.
Через плотину я перебрался достаточно спокойно, собака тоже. Основательное сооружение, внушительное. Посреди самой плотины было как минимум четыре бобровые хатки – похоже, здесь несколько семейств живет. Впрочем, чему удивляться. Лес здесь вековой, места глухие. Люди, несмотря на близость поселка, сюда еще точно не добрались, иначе бы перестреляли бобров на шкуры и мясо. Других-то врагов у бобра практически нет, бобровую хатку даже медведь не разломает. Видимо, охотников не так уж и много или хватает другой дичи.
Около получаса мы с собакой шли на юго-восток. Поднявшись на вершину небольшого холма, я осторожно выглянул снизу из-под куста, чтобы не светиться. И на некоторое время замер. Красотища, обалдеть. Широкая лента реки, ясное небо, по которому ветерок гонит небольшие облачка, яркие, чистейшие леса. Примерно в километре дорога, узенькая, мелькает между двумя холмами и прячется в лесу. Обернувшись на северо-запад, примерно в сторону поселка, я удивленно присвистнул. Над лесом поднимались два столба черного дыма.
– Нехило! Это кто там так повеселился? – У меня даже слегка поднялось настроение. – Похоже, нашу партию новичков запомнят в этом поселке надолго!
Снизу, со стороны лесной дороги, грохнул одиночный выстрел из дробовика. Следом за этим, чуть позже – дикий, отчаянный крик. Долгий, захлебнувшийся было, и вновь мне за шиворот накидало мелкой ледяной крошки от крика. Собака вздыбила шерсть и глухо зарычала.
– Что это? – недоуменно спросил я сам у себя, глядя в сторону, откуда доносился крик. – Если засада, почему никто не добьет? Самострел, в смысле несчастный случай?