Стаб
Шрифт:
Стоило ему это сказать, и я вспомнил случай в баре.
– Ну что возьмёшь меня в ученики?
Он до сих пор не знал, что случилось с Сетом и Люком. Мэтр ему не рассказал, потому что не придал этому событию особого значения. Может, на следующее утро он вообще забыл о тех парнях.
Я молчал, потому что считал, что Шейну и без того паршиво, а я не был садистом. Я вообще много чего о себе узнал с его появлением. Например, что я не умел ненавидеть беспомощных, покалеченных людей. Скажу больше, в каком-то смысле
Это было неизбежно. Мы оба были заперты в этом доме, просто я наверху, а он внизу. Мы оба сходили с ума от скуки. Я больше не мог пойти в бар и убить время с Майлзом и Фриком. После "перекраски стен", они закрылись. Не навсегда, конечно. Просто решили устроить перерыв... Прийти в себя. На самом деле перекрасить стены.
– Ты задумалась над этим?
– ухмыльнулся Шейн.
– Обещаю быть паинькой...
– У мэтра есть ученики?
– перебил я.
– А?
– Он явно был недоволен тем, что я снова заговорил о Многоруком.
– Однажды я услышал, как он сказал кому-то, что я - его второй шанс.
– Я задумался.
– Ещё когда он перестарается с выпивкой, может нести что-то вроде "с тобой всё должно быть иначе" или "помоги мне не повторить ошибку". Поэтому я подумал... может, у него есть ученик?
– Нет, насколько я знаю. Но возможно был. Может, он не смог защитить парня и тот помер на его глазах, и теперь Многорукого мучает совесть?
Это звучало очень правдоподобно.
– В любом случае, ты можешь выяснить это.
– Если спрошу его об этом, он меня убьёт. Он точно не будет говорить о том, что ему вспоминается лишь в самые поганые моменты.
– Ты можешь проверить по его лицензии, - сказал Шейн.
– В моей записаны мои ученики.
– Классные ребята... наверное?
– Ещё совсем дети. Но я могу отслеживать их местонахождение и помогать в случае чего.
– А если они... в смысле чисто гипотетически... если они умрут, то эти данные всё равно никуда не денутся?
– В лицензии зафиксирована любая деятельность, даже кураторская.
Я задумался.
– Я всё равно не умею пользоваться этой штукой.
– Ну... я бы помог.
– Когда я подозрительно сощурился, он добавил: - Просто сказал бы тебе, что делать.
Это неправильно. Не только по отношению к мэтру, но и к Шейну тоже, поэтому я ответил:
– Спасибо, но... на самом деле это не так уж и важно.
Шейн пожал плечами и поковылял к своей импровизированной кровати из вороха одеял.
– Как бы там ни было, сомневаюсь, что этот ублюдок мог взять себе ученика. Не в его это характере. Он неуравновешенный, самодовольный, да к тому же алкаш. Такие не умеют нести ответственность даже за самих себя. Не принимай близко к сердцу.
Но я принял.
– Мэтр - прекрасный человек!
– Ну да, потому что он первый, кто посмотрел на тебя не как на грязь. Но спроси кого угодно в этом городе, что они о нём думают, и каждый тебе скажет, что он конченый психопат и редкостная сволочь. Всем тут только легче станет, если он сдохнет.
– Так о друзьях не говорят, Шейн!
– прошипел я, вскакивая на ноги.
– Их и в подвалы не бросают.
– Если только они сами не напросились!
– И чем же? Я принял тебя за воровку. Другой на моём месте сразу бы отстрелил тебе башку. Представляешь, каково это - помереть девственницей?
– Так же, как и не девственницей, наверное.
– О, думаешь, в последнюю секунду своей жизни, ты бы не думала, каково это? После того, как прочитала все эти долбаные журналы?
– Тебя это не касается.
– А кого касается? Твоего мэтра? Не знаю даже, как тебе сказать, но, похоже, он принимает тебя за ребёнка. Думаю, на него ты можешь не рассчитывать.
– Мне хорошо с ним и так.
– Ага, но очень хочется, чтобы было ещё лучше, правда?
Я молчал. Я не был с ним согласен, просто не знал, как объяснить, что я не верю, что может быть ещё лучше.
Разве может?
– Когда станет совсем уж невтерпеж, попроси его об этом. Вот только будь готова к тому, что он тебя отошьёт. И не потому, что он импотент. А потому что у него есть на тебя другие планы. Либо ты не в его вкусе.
– Не в его... вкусе?
Даже странно, что меня заинтересовали не "другие планы".
– Как я понял, ни ты, ни я о его вкусах ни черта не знаем. Знаю только, что он не по мальчикам. Но - какая жалость - и не по девочкам тоже.
Я вспомнил журналы, которые изучил от корки до корки.
Шейн был не прав. О вкусах Многорукого я знал всё.
В дверь сильно постучали, прогоняя мысли из моей головы. То что надо. Мэтр вернулся. Вот только на этот раз я не бежал к нему навстречу, и, открыв дверь, уставился на него с самым жалким выражением лица.
– Я опять потерял ключи, - признался он с порога.
– Дашь свои завтра? Я сделаю дубликат.
– Если прежде и их не потеряешь, - пробормотал я, отходя от двери.
У меня был отличный план уйти наверх и повалять дурака, но Шейн всё испортил.
– А, Многорукий, с возвращением. Мы как раз говорили о тебе.
– Чего это наш Шейн так разлаялся?
– Мэтр прошёл к люку, на ходу скидывая куртку. Я подобрал её, чтобы где-нибудь повесить, но не успел. Она выпала из моих рук, после слов Шейна:
– Мы тут с Габи очень мило поболтали. Она призналась, что беспрерывно мечтает о твоём члене.
– Я не говорил такого!
– закричал я.
Мэтр внимательно на меня посмотрел, и я захотел застрелиться.