Стаф. Псы Нинеи
Шрифт:
Медленно, стараясь не делать резких движений, сел на кушетку, осмотрелся. Я оказался в комнате размерами приблизительно пять на четыре, очень похожей на стандартный больничный кабинет. Белые стены, шкафы, где ровными и неровными рядами стояли книги и папки. Возле окна за огромным столом восседал в кожаном офисном кресле невысокий толстяк. Лицо, которого из-за носа вздернутого так, что поневоле возникали ассоциации с пятаком, обвисших пухлых щек, лысины, напоминало поросячье. Перед ним стоял на блестящей подставке матовый шар, ни дать, ни взять, как в фильме про хоббитов девайс Сарумяна. Одет мужчина был в обычную толстовку
Тип, которой и привел меня в чувство, высокий, болезненно худой, с длинным носом и глазами чуть навыкат, одет точно так же, как и свинорылый, с таким же украшением на шее, картину дополнял лишь типичный докторский халат.
– Подойди вон туда, – небрежно бросил тот мне, ткнув пальцем на посетительское место напротив толстяка, куда я безропотно проследовал, не задавая вопросов, второй раз ощутить ту адскую боль не хотелось от слова совсем.
Слева расположился еще один стол поменьше, за который эскулап уселся.
– Винс, подводим итог. Типичный «грязный», – заговорил лысый, последнее слово произнес, явно не желая оскорбить, в нем слышалась некая констатация факта вкупе с приговором, – Так, сопроводиловки нет, – продолжал размышлять вслух тот, – Значит…
– Есть, – возразил, перебив, длинный, – Отловили его на каком-то шестом отрезке маршрута. Как будто нам их цифры о чем-то говорят или их нужно знать. Уголовников перегружали, а тут он нарисовался. Вот, – бросил листок, вырванный явно из блокнота с несколькими корявыми строками, – Приписали еще, «братаны, сами не понимаем, как он прошел сквозь плотное оцепление, держите бонусом». К чертям такие «бонусы»! Зачем нам этот геморрой?
– Не наше дело, – сказал пухлый, – Но косячить они начали не по-детски, за месяц, если не ошибаюсь это восьмой или девятый такой «подгон босявый», – постарался прогнусавить оратор, пытаясь передразнить типичную манеру разговора мелких уголовников из подворотни, – Здесь хоть «бонус». Культурный попался.
– Хай с ними. Пусть у начальства голова болит, – лениво отозвался коллега.
– Это верно. А ты, – обратился ко мне, – Приложи вот сюда руку, – ткнул пальцем на медную пластину, какую я заметал только после его слов.
– Какую? Правую или левую? – уточнил.
– Без разницы.
Выполнил требуемое.
Лысый всматривался в шар, как будто в глубине демонстрировали новый блокбастер в 3-D. Наступила тишина, борясь с подленьким страхом, с которым свыкся за последние годы, задал вопрос:
– Скажите, где я? И что со мной будет? – а голос хриплый, незнакомый. Прислушался к себе, ощущая какую-то непонятную толику радости, потом понимание – пересилил себя. До «щелчка» вряд ли смог даже что-то проблеять.
– Где нужно! Объяснят! Нас двое, вас много, поэтому не мешай! – зло зыркнул свинорылый, а минуты через три огласил вердикт, да именно вердикт, потому что относилось сказанное ко мне, и я чувствовал – именно от этих строк зависит будущее. И будет ли оно.
– Итак. Переносимость крио – от эф до дэ по стандартной шкале Эриха. То есть, обычный средний показатель по Грязным. Вероятность перерождения при контакте с формами и объектами
– Нет, – Винс мотнул отрицательно головой, перевернул несколько страниц, затем чуть высунув кончик языка, стал водить по строкам обычной шариковой ручкой, – Голову ему снесло, а номер за ним числился тридцать седьмой.
– Тогда это тридцать восьмой.
Только после этой фразы до меня дошло, что именно я был в роли «подопытного».
– …за номером тридцать восемь была установлена экспериментальная модель магоинтерфейса SN-12. Встала нормально при общих рисках в шестьдесят три процента. Однако пришлось проводить корректировку, используя конструкты уровня бэ. Таким образом, можно констатировать, что дальнейшие работы в данном направлении нецелесообразны, так как снижение времени на полное разворачивание интерфейса на два часа тридцать минут, не оправдывает себя, так как уровень энергозатрат обычным путем не превышает джи. Дальнейшая проблема заключается в несоизмеримых рисках потери объекта, связанных с установкой. Во избежание летального исхода материала требуется колдун ранга «магистр». Но и в этом случае вероятность успеха в среднем не приближается к пятидесяти процентам. Все. Давай ему имя, записывай, и следующего пусть завозят, итак провозились. Есть уже хочется.
Вроде бы слова практически все знакомые, но я ничего не понял абсолютно. Какой к чертям колдун? Это что за секта? И вообще…
– Имя, фамилия, отчество. Дата рождения нас не интересует, только полный возраст, – оборвал поток мыслей Винс.
– Посидайлов Стефан Никанорович, тридцать пять лет.
– А у тебя родители знали толк в изврате или добрались до генератора имен и фамилий? – хохотнул тот, – Боюсь спросить, как деда звали! – впрочем, веселился недолго, – Итак, в общем, будешь Стафом. Да и похож ты на эту собаку чем-то, мордой лица что ли… Зато никаких циферок, прикинь какой тебе ник козырный подобрал? Закачаешься. Приготовься.
Он щелкнул тонкими пальцами, а я едва не отпрыгнул назад, так как перед глазами вспыхнула красная голографическая надпись, повисшая в воздухе:
«Внимание! Экспериментальная модель магоинтерфейса SN-12 развернута на 100%. Осуществляется проверка корректного функционирования, до окончания тестирования: 3-59…3-58…3-57».
– Да, не дергайся ты, – раздраженно бросил Винс, – Просто подумай, чтобы свернуть надпись. О дополненной реальности слышал ведь?
– Читал о разработках, – суетливо закивал, зачем-то добавил, – И ролики на ютубе смотрел.
– Вот считай, что в будущее попал. И теперь она будет у тебя всегда, осознаешь все плюсы буквально за пару часов, если не дурак. Ты ведь не из них?
Я отрицательно мотнул головой, приказывая, как и говорил длинный, чтобы надпись свернулась. Она исчезла. Только сейчас обратил внимание на полупрозрачную круглую иконку синего цвета с черным крестом в левом нижнем углу.
– Все, свободен. Возле двери тебя встретят, проводят. Там и объяснят, где ты оказался, почему и зачем, а также научат азам, – потерял ко мне всякий интерес непонятный доктор, а пухлый не произнес больше ни слова.