Стакан наполовину
Шрифт:
– Поясните! – озадаченно огладил бороду Зборовски.
– Является ли разрешение на свободное ношение и пользование оружием, а также размеры и калибр средств самообороны компенсацией за отсутствие доступа к эротическому контенту? Ну там, длинные продолговатые предметы в руках и всё такое… – с серьёзным видом принялся разглагольствовать Виньярд.
Кавальери спрятала лицо в ладонях, пытаясь придавить приступ дурного смеха. На последних партах никто себя сдерживать не собирался – гоготали там довольно громко. Брови ректора поползли вверх:
– Интересное умозаключение, Виньярд! И давно
Вот же старый чёрт! Зборовски просто смешивал его с дерьмом, и Сью был в восторге, и сдаваться не собирался:
– Если вы об огнестрельном оружии – то давненько. Но я слыхал – у вас проводится чемпионат среди студентов старших курсов, недоступный для подготовишек. Может, поможете мне от души покомпенсировать и зарегистрируете в порядке исключения?
– А что, вам есть чего предъявить? Турнир открытый, в нём и преподаватели участвуют, и вообще – любой подданный его величества, кроме армейцев… Если это пустой гонор – будете драить туалеты, мистер Виньярд!
Аудитория затихла. Разговор начался конкретный, мужской – тут уж не до приколов.
– Идёт, профессор. Если я дохожу до финала хотя бы в одной из дисциплин – вы представите меня доктору Киму и разрешите посещать его клуб. Если я сливаю – то мою туалеты Подготовительного корпуса до конца обучения, как последний дроид-уборщик.
Зборовски погрозил ему пальцем:
– Лекция – потоковая, мистер Виньярд. Нас слышало двести сорок человек!
– Вот именно, профессор, вот именно…
Потребовалось какое-то время, чтобы атмосфера в аудитории успокоилась, и Зборовски продолжил:
– Вопрос владения оружием на самом деле является одним из основополагающих. «Винтовка рождает власть» – говорил один из одиозных политических деятелей старой Терры. По большому счёту, чем проще купить оружие – тем больше государство доверяет своим гражданам. Тем выше уровень гражданской сознательности… И тем слабее возможность государственных органов контролировать общество. Хорошо это или плохо…
– А ты правда классно стреляешь? – спросила Кавальери, подсев чуть ближе.
Сью сделал неопределённый жест рукой:
– Нормально.
Следующей была лекция по основам современного естествознания.
Комната в общежитии кампуса была рассчитана на трёх человек. Ничего сверхъестественного: стандартные койки, шкафчики, пара столов и тройка тумбочек. Ещё совместный санузел – душ и туалет. Кухни – в коридоре, на этаже имелся обширный холл с диванами и проектором, бумажными книгами и кучей настольных игр. Академия не баловала подготовишек, но и спартанскими такие условия не назовёшь. Магистранты и аспиранты жили в общежитии квартирного типа, преподавательский состав имел возможность и вовсе разместиться чуть ли не в апартаментах – площади позволяли. Шутка ли: целый огромный остров – владения академической автономии!
– Господи Иисусе, как ты жрёшь эту гадость? – Сью поморщился, войдя в комнату и вдохнув гастритные запахи.
– А у нас такого на Хлебичке не было, – прошамкал Мартин, поглощая залитые кипятком макароны. – Вкусно! А ты верующий?
– Что? А… Не, я не верующий, я до хрена уверенный. Выплюнь каку, Мартин! Давай приготовим нормальную еду!
– В смысле – приготовим? У нас не принято, чтобы мужчины готовили… Вот бабушка моя – она такие кнедлики делает, да со сметанкою… М-м-м-м…
– То есть, ты даже яичницу пожарить не можешь?
– Я что – баба что ли?
– Ну, это нормально. Погнали в магазин, будем устраивать быт. Холодильник тут имеется?
– Вроде как общая камера на кухне…
– Всё, берусь за твоё правильное питание – никакой больше гастрятины. Я, между прочим, официально корабельным коком на каботажнике работал, и за два месяца вся команда наела такие мамоны, что дома жёны не поверили, что они на каденции были!
– Мамон, каденция… Этот ваш провинциальный жаргончик… – Мартин с сожалением отставил в сторону контейнер с макаронами и встал из-за стола.
– И гадость эту вынеси из комнаты, а то у меня изжога от одного запаха начинается. Это неприемлемо!
Всю первую неделю Сью не выбирался из подготовительного корпуса практически никуда, кроме спортплощадки. Парень просиживал в читальном зале, пытаясь врубиться в уровень развития технологий, общественно-политические системы и культурное пространство планет сектора Атлантик. Он уже понял, что имеются ещё две условные структуры – Рашен и Чайниш. Но, во-первых, они были далеко, а во-вторых – постепенно прояснилось, что ему, Сью Виньярду, охренительно повезло.
Именно здесь, на Ярре, у него были хоть какие-то шансы претворить в жизнь план, с потом и кровью впитавшийся в его разум, душу и тело. И для первого этапа Академия подходила лучше всего.
Сью пытался нащупать отправные точки, просиживая над бумажными книгами и гигабайтами видеороликов, разобраться в чуждой научной терминологии, наложить достижения ныне живущих потомков космических колонистов на знания своих давно покинувших бренный мир современников. И это было адски трудно.
И вот теперь, наконец, он дышал свежим воздухом. И тут, на острове, это было довольно легко – благодаря гравикомпенсаторам.
– Мой дед говорил: если человек не работает руками, у него случаются заходы! – провозгласил Сью.
– Заходы? – удивился Мартин.
Виньярд сделал характерный жест у виска и скосил глаза.
– А-а-а-а! Это да.
– Потому я готовлю сам! А ты что сделал для борьбы с заходами?
– Ну, я в тренажёрку хожу…
– Это нормально! – согласился Сью.
Они шли по аллее из каких-то высоких деревьев с коническими кронами и вертели головами во все стороны. Академия впечатляла. Главные корпуса – те самые, которые своим ходом добрались сюда с ныне стоящего в руинах Гронингена – стремительными обводами напоминали космические корабли, готовые сорваться в небо. Отливающий синевой металл, блеск бронестёкол, устремлённость ввысь… Отстроенные уже здесь, на Ярре, вспомогательные здания поражали разнообразием конструкций и дизайнерских решений – каждое из них было выпускной работой кого-то из студентов архитектурного отделения строительного факультета.