Сталь и Пламя
Шрифт:
Ответа барон уже не услышал, провалившись во тьму.
Меж тем вторжение монстров вызвало изрядный переполох в вонючем болоте, называемом «вольные баронства». Пять сотен монстров, вырвавшихся сквозь магическую завесу, навели изрядного шороху, разорив пар десятков деревень и захватив четыре замка, прежде чем люди смогли организоваться и дать отпор. При этом действия баронов, привыкших больше сражаться друг с другом и считавших охоту на редких тварей скорее развлечением, оказались весьма неубедительными. В результате в последней, «решающей битве», состоявшейся за четыре дня до описываемых событий,
Мягко говоря – решительной победы не получилось. Монстры предприняли маневр с ложным бегством и подставили рыцарей под фланговый удар. Классический засадный полк выскочил из-за деревьев и заставил все войско сбрасывать скорость, маневрировать и терять преимущество таранного удара. Тем не менее разгрома не получилось – все же баронские дружины были укомплектованы крепкими профессионалами, и позволять убивать себя за так они не собирались. А когда к месту побоища подоспела баронская пехота и численное преимущество достигло неприличного значения, монстры предпочти отступить, оставив за спиной сотню гориллоподобных тел. В итоге размен получился примерно один к двум – на два мертвых человеческих тела на поле остался лежать один монстр.
Вырезаясь языком Земли, такой исход позволил обеим сторонам считать себя победителями. Люди защитили свою землю, хоть и с потерями, отбили рейд монстров, не позволили им дальше разорять мирные деревни. Плюс поле боя осталось за ними, что во все времена являлось первейшим символом победы.
Войско тварей же в порядке отступило, уведя с собой добычу – награбленное в замках добро и захваченных пленников – и вернулось восвояси вполне удовлетворённое достигнутым. В конце концов, планов по захвату мира или хотя бы континента с помощью полутысячи тварей у кукловодов так и так не было.
Дальнейшим следствием данных событий стал очередной виток грызни всех против всех. В битве из шести принявших участие баронов двое успешно сложили головы, а у одного из них не было законных наследников. Плюс четыре замка остались без хозяина – вернее три, замок Тайз хозяина уже приобрел. А еще смерти баронов Ваффел и Крастер, о которых еще далеко не всем стало известно. Окрестные владетели, глядя на все это дело принялись усилено вооружаться: кто-то хотел удержать свое, а кто-то, кто поамбициознее, а может просто – поглупее, прихватить чего плохо лежит.
Как обычно в таких случаях взлетели цены на наемников и оружие. По окрестным селам побежали вербовочные команды, предлагая молодым крестьянским парням сменить орало на меч, а тяжелую и монотонную работу на земле на веселую и полную приключений стезю профессионального военного. Она, конечно, может быть которой, но тут уж как сказал известный персонаж: «У каждого свои недостатки».
До конца месяца барон провалялся в постели. Его всю дорогу мутило – явные последствия хорошего сотрясения – плюс плохо слушалась левая рука, благо перелом оказался простой, без смещения и зажил достаточно быстро и без глобальных последствий. Последствия же были крупными буквами написаны на лице – грубый двойной шрам пересекал правую бровь и правую же скулу.
Неожиданно заботливо к раненному мужу отнеслась Мариетта. Она проводила у его постели почти все свободное время, меняла компрессы, помогала в бытовых мелочах,
«Ну вот, две полоски – теперь я бурундук», - мысленно хохмил Серов, разглядывая себя в листе отполированного металла, - «хорошо, что не три – лучше быть бурундуком, чем адидасом». На самом деле ничего смешного в этом деле не было – раны по началу начали воспаляться и только ударный курс антибиотиков привел лицо капитана в норму. Относительную конечно: красавцем его теперь назвать было сложно.
На седьмой день пришел в себя Ариен, чему все были очень рады. Выглядел маг, откровенно говоря, паршиво - осунулся, кожа посерела, а над висками появились белые вкрапления седины.
– Ты как?
– К другу барон пришкандыбал, с подвязанной рукой и опираясь на трость – его еще иногда мутило, и тогда лишняя точка опоры становилась не лишней.
– Паршиво, - вымученно улыбнулся маг, - а ты, как я посмотрю не красавец.
– И не говори, - покачал маг головой, - досталось нам всем знатно. Но я хотел именно тебя спросить. Я-то понятно – рожа зарастёт, кость тоже… А ты как? Жить будешь? Ничего необратимого не произошло?
– Вроде нет, - в голосе мага при этом совершенно не чувствовалось уверенности, - я пока еще не в состоянии прогнать по каналам энергию, чтобы понять степень повреждений, но на первый взгляд ничего серьезного.
– Хорошо, а то я очень за тебя переживал. Говорят, ты знатно прижарил тварей, так что они бежали дальше, чем видели.
– Да я прилично выложился. Был на грани. Но знаешь, а тогда во всю использовал расчёты, основанные на твоей математике. Если бы не твои знания, вероятнее всего я бы выгорел. Ну или просто не смог бы сотворить что-то похожее, что вероятно привело в итоге к тому же результату. Так что можно сказать, что я второй раз должен тебе жизнь.
– Да брось, - капитан от такого даже поморщился. – Какой долг, если это я нас всех сначала завел в самую глубокую задницу, а потом ты нас всех спас: перни говорят, что без твоего удара, они бы не выдержали. Так что скорее наоборот – это я тебе должен.
– Ладно, будем считать, что по этому случаю в расчёте, - маг вымученно улыбнулся, все же он был еще очень слаб, и капитан заторопился на выход.
– Хорошо, ты тогда отдыхай, набирайся сил, еще дел по горло. Необходимость тестирования и обучения людей с тебя никто не снимал.
Весна меж тем уже во всю вступила в свои права. Дни стали заметно длиннее, а ночи короче и теплее. Солнце все сильнее прогревало землю, деревья окончательно оделись зеленые наряды, а воздухе висел по-весеннему легкий аромат цветов.
Серов сидел в своем любимом плетеном кресле на вершине надвратной башни и любовался закатом. Наконец выдалась спокойная минута вот так просто посидеть и подумать о жизни. Прокручивая в голове события, произошедшие с ним за последнее время, Серов неожиданно понял, что провел в новом мире уже целый год. Ну или примерно год: тогда тоже была весна, при чем скорее поздняя, чем ранняя. Точной даты он не помнил, да и потом посчитать не удосужился – не до того было. Все время приходилось бежать вперед подобно пресловутой белке в колесе.