Сталин, Гитлер и мы
Шрифт:
На Нюрнбергском процессе бывший министр вооружения фашистской Германии А. Шпеер признался: «К сожалению, мы не достигли успехов в этой области, так как все лучшие силы, которые занимались изучением атомной энергии, выехали в Америку. Мы очень отстали в этом вопросе. Нам потребовалось еще год-два, чтобы расщепить атом». Была еще одна причина, по которой Гитлер не успел создать свое ядерное оружие. Фюрер знал, что на это дело потребуется несколько лет, не говоря уже о колоссальных затратах, а он был абсолютно уверен в своей полной победе к 1942 году. К воспоминаниям о Гитлере в связи с ядерным оружием можно добавить еще один любопытный факт. Немецкий физик Клаус Фукс покинул Германию в 1933 году, потом работал во Франции, Англии и США, стал одним из создателей атомной бомбы и… выдал нам ее секреты. Но к этой истории мы еще вернемся ниже.
Наша страна не осталась в стороне от развития науки и техники, в том числе и физики. Наши традиции были заложены еще при Ломоносове, изучавшем
В начале 1940 года академик В. Вернадский обратил внимание советского правительства на то, что на мировом рынке резко возросли цены на уран, для научных целей он в таких количествах не требовался. Значит, появилась урановая проблема, из чисто научной она переросла в практическое дело, которое могло обернуться и благом и злом. Вернадский снова предупреждал: «В нашей стране уран считается дефицитным металлом, что нам представляется весьма сомнительным… Мы считаем, что вопрос, поставленный теперь жизнью, является вопросом величайшей важности для будущего человечества. По имеющимся известиям… сейчас в США и Германии идет энергичная и организованная работа в этом направлении… Наша страна ни в коем случае не может стоять в стороне и должна дать возможность и денежные средства для широкой организации и спешной работы в этой области первостепенного значения». В результате академикам В. Вернадскому, А. Ферсману и В. Хлопину было поручено «наметить мероприятия, которые позволили бы форсировать работы по использованию внутриатомной энергии в Советском Союзе».
В то же самое время в США и Англии размах научно-исследовательских работ физиков-теоретиков позволил перейти к практическому делу – созданию ядерного оружия. Руководители этих стран в отличие от Гитлера сразу осознали всю важность этого дела. К тому же они не знали о более чем прохладном отношении фюрера к этой проблеме и страшно боялись, что он их может обогнать в ядерной гонке. Под началом американских и английских властей оказались лучшие физики того времени (разумеется, за исключением наших ученых). В 1939 году А. Эйнштейн написал письмо американскому президенту Рузвельту о необходимости приступить к работе над атомной бомбой. Рузвельт тут же дал команду начать ее. И она вскоре развернулась в таких масштабах и такими темпами, каких в своей научно-технической истории человечество еще не знало.
А у нас дела шли иначе. В ядерной гонке мы сразу намного отстали. И не потому, что наши ученые были слабее. И не потому, что у нас не было достаточных средств и природных ресурсов. Нет и нет! Дело в том, что Сталин, словно сговорившись с Гитлером, нанес в свою очередь сокрушительный удар по нашему научному прогрессу, в том числе и по физике. От этого удара мы не оправились до конца даже в XXI веке, через полстолетия после смерти «гениального вождя и учителя». Совершенно неожиданно он объявил кибернетику буржуазной лженаукой. Одной такой декларацией он по своему обыкновению не ограничился. Вся научная деятельность в этом направлении была у нас запрещена, ученых разогнали, многих из них бросили в тюрьмы и концлагеря. Сегодня в это трудно поверить! Но достаточно вспомнить, что в то же время Сталин расправился и с нашими генетиками. Один из отцов современной генетики, наш великий ученый Н. Вавилов скончался в сталинском застенке от мучений и голода. Да, у нашего вождя был собачий нюх! Он сумел выбрать и угробить в нашей стране два самых важных научных направления XX столетия. Кстати, в генетике и кибернетике мы тогда располагали такими учеными, которые признавались лучшими из лучших во всем мире. Точно так же Сталин погубил у нас сельскохозяйственную науку (начав это дело с генетики), в которой много лет царил его ставленник Т. Лысенко, шарлатан и палач.
Разгром кибернетики в Советском Союзе сразу как бы отбил руки нашим физикам. Ведь им проводить свои исследования без помощи компьютеров все равно что строить современный небоскреб вручную, без подъемных кранов и других строительных механизмов. Мало этого! Вот как еще четверть века назад писал о наступившей компьютерной эпохе американский журнал «Тайм»: «Информационная революция, которую давно предсказывали футурологи, началась. Вместе с ней начались драматические перемены в жизни людей, их работе, и, возможно, и даже в образе их мышления. Америка уже никогда не будет прежней. А в перспективе весь наш мир изменится». Так оно и случилось, а мы долгие годы были в стороне от этой технической и культурной революции, охватившей весь цивилизованный мир. Потому так и отстали с нашей ядерной программой.
Это наше отставание было тем более трагичным потому, что прогресс в этой отрасли приобрел какие-то совершенно немыслимые темпы. Первый компьютер в США был построен в конце второй мировой войны, весил он тридцать тонн, стоил полмиллиона долларов. Сегодня средний компьютер по размеру, весу и цене сопоставим с телевизором. Чтобы проиллюстрировать невиданную скорость совершенствования компьютеров, можно привести такой пример: если бы автомобильная промышленность развивалась такими же темпами, как электронно-вычислительная, то сегодня машина марки «роллс-ройс» стоила бы 2 доллара 75 центов и проходила бы три миллиона миль (более пяти миллионов километров) на одном галлоне бензина (3,78 литра).
Как и многие другие быстро прогрессирующие разделы науки и техники, электроника тоже, увы, тесно связана с военным производством. Именно военным нуждам она была обязана служить и в самом своем зародыше. Во время второй мировой войны идея о создании компьютера была поставлена как практическая цель одновременно в Германии и Англии. Но Гитлер, рассчитывавший на быструю победу, приказал отложить дорогостоящий проект, а вот англичане нашли время и деньги и в 1943 году создали электронно-вычислительную машину. Английские специалисты убеждены: если эти машины и не выиграли войну, то без них она была бы проиграна. Итак, Гитлер и здесь совпал со Сталиным в своем мнении, в данном случае по отношению к кибернетике.
Из-за вопиющего невежества и воинствующего самодурства нашего вождя мы в области кибернетики отстали от цивилизованного мира лет на двадцать – тридцать. Достаточно вспомнить, что к концу XX века персональный компьютер вошел в дома американцев наравне с телевизором, а у нас в то же время количество производимых компьютеров составляло менее одного процента от американского производства. Трудно представить, как в таких условиях наши ученые и конструкторы все же работали над созданием ядерного оружия. На сколько же больше сил и здоровья пришлось им положить по сравнению с американскими и английскими специалистами! Недаром историк, знаток этой проблемы А. Иойрыш пишет: «От советских ученых требовалось такое чрезвычайное напряжение сил потому, что наша техника была хуже, особенно вычислительная… И мозги играли более существенную роль, чем в США, где техника лучше».
Помощь нашим ученым и конструкторам неожиданно пришла со стороны советской разведки. Это длинная и сложная история, мы вспомним только о нескольких ее самых важных моментах. В 1941 году наши разведчики в Лондоне узнали о работе английских ученых над атомной бомбой. Сообщили об этом в Москву, они писали, что «в Англии идея создания ядерного оружия превратилась в стройную систему практических действий». Разведчики переслали в свой московский центр копию секретного доклада так называемого Уранового комитета У. Черчиллю. Казалось бы, все ясно! Но их главный начальник Л. Берия почему-то решил (тоже по необразованности?), что такого рода работы невозможны в ближайшее десятилетие и что во время войны не до них. Сталину об этом не доложил. В конце 1942 года такая же информация поступила от наших разведчиков из США (английские и американские физики сотрудничали между собой). На сей раз Берия доложил Сталину, и в результате под Москвой, в так называемой Лаборатории № 2, под руководством И. Курчатова начались работы по созданию ядерного оружия, то есть на три с лишним года позже англичан и американцев. Правда, зато мы хорошо знали о том, чего они достигли за это время. В Москве, на Лубянке, в научно-техническом отделе разведки НКВД, Курчатову отвели комнату, в которой он изучал материалы о создании атомной бомбы в США и Англии. Это были сотни документов, тысячи страниц! Так он стал самым осведомленным в мире специалистом по всем проблемам, связанным с производством атомной бомбы. Он и его коллеги не просто использовали эти сведения, но на основании их направляли нашим разведчикам свои запросы, подсказывали им, какие еще данные они должны получить от своих информаторов и прислать в Москву. Эта связь с разведкой была, разумеется, строго-настрого засекречена. Поэтому Курчатов сплошь и рядом поражал своих коллег тем, что с ходу решал многие сложнейшие проблемы, над которыми у нас долго до того бились. Ему невольно приходилось выдавать полученные от разведки данные за собственные озарения. С ростом такого рода информации с Запада ему стало уже трудно одному всю ее осваивать и к этому делу были допущены его ближайшие коллеги, наши ведущие ученые и конструкторы.