Сталин летом сорок первого
Шрифт:
И завершил выступление:
– Ещё раз поздравляю вас и желаю успеха.
После официальной части состоялся приём в Большом Кремлёвском дворце. Сталин провозгласил там два тоста – совершенно обычных в таких случаях. В первом он сказал:
– Разрешите поднять тост за наши руководящие кадры академий, за начальников, за преподавателей, за ликвидацию отставания в деле изучения современной материальной части.
Снова указал на причины отставания военной школы, на то, что надо переучиваться, в качестве недостатка назвал и то, что «наши органы снабжения в армии не дают новую технику в школы и академии: эту новую технику необходимо дать нашим слушателям для изучения, для ликвидации отставания наших школ и академий».
Второй тост был за здоровье бойцов и командиров родов войск Красной армии:
– Во всех войнах главным родом войск, обеспечивавшим победу, была пехота. Артиллерия, авиация, бронетанковые силы защищали пехоту, обеспечивали выполнение задач, поставленных перед пехотой. Крепости, города и населённые пункты врага считали занятыми только тогда, когда туда вступала нога пехоты. Так было всегда, так будет в будущей войне. Первый тост я предлагаю за пехоту. За царицу полей – пехоту!
Далее прозвучала здравица в адрес артиллеристов, танкистов, авиаторов, конников, связистов.
Затем слово было предоставлено участнику встречи – генерал-майору танковых войск, который, как бы в духе времени, провозгласил вполне привычный тост «за мирную сталинскую внешнюю политику». Сталин словно ждал этого или подобного ему тоста…
Когда он снова встал и поднял бокал, в зале наступила тишина.
Сталин заговорил, и все присутствующие замерли, обратившись в слух…
– Разрешите внести поправку. Мирная политика обеспечивала мир нашей стране. Мирная политика дело хорошее. Мы до поры до времени проводили линию на оборону – до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны – теперь надо перейти от обороны к наступлению.
Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом.
Сталин коснулся аксиомы военных действий. Он вовсе не отметал оборону, как вид боя, напротив, он говорил об обороне, как о виде боевых действий, конечная цель которых – наступление. Он говорил о ведении обороны на заранее намеченных, эшелонированных в глубину рубежах, в сочетании с контратаками и широким применением огневых засад, устройстве заграждений и разрушений важных объектов. Всё это было чёрным по белому записано в боевых и полевом уставах Красной армии, всё это должно было отрабатываться на учениях. Таковой порядок отражения агрессии противника был утверждён правительством ещё в 1940 году.
Выступление Сталина 5 мая 1941 года было необыкновенно важным, действенным, а главное – чрезвычайно откровенным.
Грозовые тучи сгущались над страной, и в первую очередь они сгущались над войсками первых эшелонов прикрытия государственной границы, тучи сгущались, но далеко не везде делалось всё необходимое для успешного ведения боевых действий в начальный, самый сложный период войны. И всё, что было либо недоделано, либо умышленно или по халатности сделано не так, как утверждено советским правительством, больно, жестоко, а порою просто изуверски ударило и по тем, кто вынужден был принимать бой в крайне невыгодных условиях, и по всему советскому народу, принося кровь, горе потерь, все невзгоды войны, начатой с запланированных или пропущенных по каким-то не укладывающимся в сознании причинам.
Это испытали на себе и герои романа, начиная с верховного руководителя страны, не ожидавшего многочисленных подвохов со стороны тех, кто должен был в первую очередь радеть за обороноспособность страны, и заканчивая рядовыми тружениками, вынесшими испытания страшного деяния человеческого, имя которому – война.
Дети своей Родины – России!
Так случилось, что молодой красный командир капитан Николай Алексеевич Теремрин окончил Военную академию имени Фрунзе весной сорок первого года, и ему, как отличнику учёбы и кавалеру ордена Красного Знамени, выпала честь побывать 5 мая в Кремле на торжественном приёме, устроенном в честь выпускников военных академий.
Слушая выступления Сталина, он сразу заметил, сколь разительно отличалось сказанное им от того, что писали газеты, журналы, о чём твердило радио. Если газеты говорили о прочном мире с Германией и не позволяли выпадов против Третьего рейха, а поджигателями войны называли Англию и Францию, то Сталин прямо указал на то, что фашистская Германия является главным очагом войны, и резко осудил её руководство за развязывание новой мировой бойни.
Конечно, в прочный мир с Германией мало кто, особенно из военных, верил. Просто человек устроен так, что всегда надеется на лучшее, а лучшее – это конечно же мир. Своим выступлением Сталин разрушил благодушные настроения и откровенно заявил выпускникам академий, что международная обстановка обостряется с каждым часом, а это означало одно – в ближайшее время можно ожидать нападения фашистской Германии на Советский Союз. Он призвал по прибытии к местам службы с первых дней отдавать все силы на борьбу за повышение боеготовности подчинённых подразделений. Главное, что уяснил Теремрин – о чём бы ни писали газеты, о чём бы ни говорили политики, военные должны твёрдо знать своё главное дело: они должны свято выполнять свой долг защитников Отечества.
Вспомним поэму Константина Симонова «Иван да Марья», вспомним строки об окончании военной академии: «Выпуск – праздник! Вдвоём – по Волге. В Сочи – месяц! В Крыму – неделя! Отдыхали так, чтоб надолго. Словно в воду оба глядели…»
После приёма в Кремле был ещё и выпуск в академии, ведь далеко не все смогли побывать на торжествах 5 мая. Получили дипломы, отметили выпуск, а потом настала пора прощаться с однокашниками. Теремрин был направлен в распоряжение командующего Западным Особым военным округом, его боевой друг по событиям на озере Хасан майор Андреев отправился в Прибалтийский особый военный округ.
В отпуск молодому капитану Николаю Теремрину ехать было пока не с кем, он ещё даже и подумать о женитьбе не успел. То учёба в Школе ВЦИК, то служба на Дальнем Востоке, то война с японцами, то учёба. Впрочем, он пока и не собирался на курорты. Тянуло домой, в деревню, к матери, где она учительствовала в школе, где он вырос, окончил начальную школу и откуда уехал к тётке – сестре матери – в Подмосковье, чтобы затеряться там в суете и спокойно поступить в военную школу. Причины затеряться были. Хоть и записано в документах, что отец погиб ещё в Первую мировую, в деревне-то многие знали, что успел он и у белых послужить, а потом уж и исчез неведомо куда. Может, и погиб… А если нет? Во всяком случае, и так ведь могли рассудить, если бы становился на воинский учёт в родных местах.
В Подмосковной Малаховке он закончил десятилетку и спокойно поступил в Школу имени ВЦИК.
И вот уже капитан, недавний – до поступления в академию – командир разведроты, а теперь, почитай, комбат.
В середине мая все московские заботы и проблемы остались позади. Капитан Теремрин отправился на Курский вокзал, откуда шли поезда в родные края. Вокзал был полон пассажирами, отправляющимися на отдых: в Крым, на Кавказ. Теремрин в хорошо подогнанной военной форме, стройный, подтянутый, прошёл по перрону, привлекая внимание прохожих ярко сиявшим на груди орденом Красного Знамени, очень в ту пору почётной наградой, и сел в скорый поезд. В военной форме тогда было принято ходить почти постоянно, даже порой и в отпуске – народ уважал своих защитников.