Сталин. Каким я его знал
Шрифт:
Как-то сидели у Сталина за ужином все названные товарищи. Были еще Поскребышев и Власик – начальник охраны. Как обычно, шла беседа на разные темы. Проходила она в спокойном, уравновешенном тоне, не так, как иногда – остро, неприятно. Все шло хорошо. Около 4 часов утра подали на стол бананы.
Надо сказать, что Сталин очень любил бананы. После войны он предложил импортировать бананы для некоторых больших городов Советского Союза. Эта задача была возложена на меня, как на министра внешней торговли. Хотя были большие трудности по доставке небольших партий бананов, особенно в зимних условиях, в Москву, Ленинград, Киев и другие города, но доставка была налажена.
За границей использовались соответствующие иностранные компании, особенно шведские и австрийские. Все шло удачно, не было случаев порчи бананов или каких-либо других недоразумений с их доставкой и хранением. Бананы, поступавшие к нам по импорту, отправлялись Сталину. Он к ним претензий не предъявлял. У меня в доме бананов не бывало.
На стол
«Почему так?» – спрашивает он. Я ответил: «Трудно сказать, почему. Причин здесь может быть много. Возможно, поступили в торговую сеть прежде, чем созрели окончательно, возможно, хранились неправильно или был нарушен режим перевозки. Скорее всего, неправильно была организована доставка бананов. Отправлять через море их нужно недозрелыми, но все же не совсем незрелыми».
Сталин тогда спрашивает: «Почему мог иметь место такой случай? Ведь сколько лет мы получали бананы, никогда этого не было». Я ответил, что в практической работе такой случай может быть из-за недостаточного контроля. Этот случай нужно выяснить и в дальнейшем устранить причины его повторения. «Такое объяснение меня не убеждает, – сказал Сталин. – Почему же, когда ты был министром, таких случаев не было, а когда министром стал Меньшиков, это случилось? Значит, министр работает плохо». Я стал защищать Меньшикова – «Товарищ Сталин, министр не может нести ответственность за каждую отдельную операцию. Для этого дела у него подобраны соответствующие люди, знающие свое дело. Министр может быть в курсе крупных операций и отвечать за них. В данном же случае нельзя Меньшикова обвинять. Это может с каждым случиться».
Это Сталина опять не убедило. «Нет, – говорит он, – ты не прав. Меньшиков отвечает за все». Я тогда сказал – «Давайте лучше хорошо проверим это дело, найдем виновных». Я знал, что без поиска виновных он не успокоится. «Хорошо, согласился Сталин. – Организуй проверку и сообщи результаты». Разговор проходил в нормальном тоне, спокойно.
Мы разошлись. В 5 часов утра я был в Сухуми. Конечно, не было смысла в это время звонить в Москву и давать указание о проверке. Считая, что это дело не экстренное, я решил поспать, а днем позвонить. Проснувшись около 12 часов, позвонил Власову в Москву (он был моим заместителем в Бюро Совмина по торговле и пищевой промышленности) и поручил ему разобраться с этим фактом. Сказал, что прошу провести срочную объективную проверку всего дела, выяснить причины недоброкачественности бананов и, установив виновников, наметить меры к недопущению повторения таких случаев. Власов мне и говорит – «Анастас Иванович, я уже знаю об этом деле. Мне звонил Берия, как только я пришел на работу. Я уже вызвал к себе работников Минвнешторга, которые имеют отношение к этому делу. Выясним все обстоятельства дела, разберемся».
Я был удивлен, почему Берия вмешался в это дело, откуда он знает об этом. Решил позвонить самому Берия – «В чем дело, почему ты занимаешься проверкой «бананового дела»?» Берия отвечает – «Я не хочу этим делом заниматься, поскольку никакого отношения к нему не имею, но Сталин мне позвонил около 6 часов утра и поручил строго-настрого расследовать это дело. Я, конечно, перепоручил его твоему заместителю, которому проще ознакомиться с вопросом». Я рассказал, что Сталин мне поручил проверку этого дела. «Но если он перепоручил его тебе, то ты им и занимайся, и сообщи Сталину результаты проверки. Я заниматься этим делом больше не буду». Действительно, я не стал звонить Сталину и не спрашивал Власова о результатах проверки – решил отстраниться от этого дела совсем.
Через несколько дней у меня и у Маленкова кончался отпуск, и мы должны были возвратиться в Москву. Я позвонил Маленкову, сказал, что собираюсь к Сталину, не хочет ли он вместе со мной заехать к нему. Он согласился.
Было около 2 часов дня. Сталин в это время пил чай. Я тоже сел за стол. Сталин стал расхаживать по комнате с трубкой во рту. Я не стал ему напоминать о «банановом деле», а он и не расспрашивал меня. Потом неожиданно, обращаясь ко мне, сказал – «Видимо, выдвижение Меньшикова на должность министра было ошибкой – он не соответствует своему назначению, работает плохо. Импорт бананов – небольшое дело, а он его организовал плохо, и это показывает истинное лицо руководителя министерства. Лучше выдвинуть на должность министра Кумыкина. Приедешь в Москву, подготовишь проект соответствующего решения, поговоришь с Кумыкиным и Меньшиковым и пришлешь мне этот проект». Я запротестовал – «Товарищ Сталин, я думаю, что это пользы делу не даст, а, скорее, вред принесет. Я очень хорошо знаю их обоих по долгой совместной работе. Особенно долго, почти 25 лет, я работал с Кумыкиным. Я его высоко ценю как работника, уважаю как человека. Это принципиальный, политически подготовленный, достойный руководитель. Он силен в экономических, торговых переговорах. Очень себя хорошо держит, знает правила международных отношений. В этом он силен, пожалуй, сильнее всех в министерстве.
Сталина не удовлетворили мои доводы. Он стал угрюмым, но меня не прерывал. Потом сказал – «Ты не прав, просто упорствуешь». Я говорю – «Нет, товарищ Сталин, это соответствует действительности». Тогда Сталин обратился к Маленкову – «Вы приедете в Москву, подготовьте такой проект решения – назначить Кумыкина министром внешней торговли с освобождением от этой должности Меньшикова».
Я не стал больше вмешиваться в это дело. Маленков тут же взял бумажку, записал это поручение Сталина (хотя в этом не было никакого смысла, но Маленков любил записывать). Прилетев в Москву, он сразу же мне позвонил: «Вызови Меньшикова и Кумыкина, поговори с ними и подготовь проект решения для товарища Сталина». Я удивился: «Зачем? Сталин хотел это дело поручить мне, но, видя, что я не согласен с ним, поручил его тебе. Ты и выполняй его указание. А мне нечего в это дело впутываться». Маленков стал уговаривать, что я лучше знаю этих товарищей и само дело и найду с ними общий язык.
Нехотя я согласился. Сначала я вызвал Кумыкина: «ЦК партии недоволен работой товарища Меньшикова, считает, что он не справляется с обязанностями министра. ЦК высокого мнения о ваших способностях, опыте. Я имею поручение ЦК передать вам предложение о том, чтобы вы стали министром внешней торговли. Я считаю, что вы с этим делом справитесь, и возражений с вашей стороны не будет».
Кумыкин побледнел, изменился в лице. Я был просто поражен этим. Почему такое действие произвело мое предложение? Дрожащим голосом он ответил: «Анастас Иванович, не делайте этого, помогите мне избавиться от этого назначения, я не могу быть министром, не хочу, я хочу работать так, как сейчас работаю». У него на глазах даже слезы появились. Я стал его убеждать: «Не понимаю, почему вы возражаете? Сталин этого хочет, он полностью доверяет вам, высокого мнения о вас. Он предложил вашу кандидатуру вместо Меньшикова. Вы имеете достаточный опыт, большие знания. Кроме того, – сказал я, – в министерстве вы пользуетесь большим влиянием, да и я вам помогу».
Он еще больше разволновался, просто заплакал: «Не делайте этого, не губите меня». Я стал его успокаивать, сказал, что поддержку ЦК он имеет, я ведаю внешней торговлей и обещаю свою поддержку и помощью, и советом, и делом. В общем, полчаса потребовалось, чтобы успокоить его. В конце концов, договорились, что он не будет возражать.
Потом я вызвал Меньшикова. Сказал ему следующее: «Я знаю, что вы стараетесь сделать все возможное, чтобы руководить министерством хорошо. Но все-таки в ЦК сложилось мнение, что вы не вполне справляетесь с обязанностями министра. В особенности это мнение усилилось в связи с фактом недоброкачественности бананов. По всему видно, что вы не крепко руководите министерством, передоверяете оперативную работу председателям объединений, не контролируете, не вникаете в детали. Ввиду этого в ЦК есть мнение, чтобы вас освободить от этого поста, а министром сделать Кумыкина. Я думаю, вы правильно поймете это и воспримете, как коммунист. Потом поговорим о вашей дальнейшей работе. Работа будет вам дана в соответствии с вашими способностями. Я прошу пока это не передавать никому, пока не получите выписку из решения ЦК». Меньшиков, выдержанный, спокойный человек, понял все прекрасно, принял как должное и согласился.
Я подготовил проект решения, показал Маленкову – тот замечаний не сделал. Послали на юг Сталину, который и подписал сразу же постановление. Так с 6 ноября 1951 г. Кумыкин стал министром внешней торговли. Он пробыл в этой должности 1 год и 4 месяца, до слияния министерств внешней и внутренней торговли и назначения меня опять министром. (Слияние это было ошибочной мерой, принятой после смерти Сталина в ходе «волны слияний», предпринятой Маленковым, Берия и Хрущевым.) А дать Меньшикову ответственную работу Сталин не разрешил. Боясь за судьбу Меньшикова, ибо Берия мог опять получить «поручение» Сталина, я отправил его начальником таможни на Амур, на китайскую границу. После смерти Сталина он стал послом в Индии, затем в США.