Сталин. Трагедия семьи
Шрифт:
У Надежды Аллилуевой Светлана была вторым ребенком. Первым был Василий. Взаимоотношения брата и сестры не были безоблачными даже в детстве, потому что Светлана и в поведении, и в учебе почти всегда была образцом для подражания, а Василий почти всегда ходил в «балбесах».
Видел разницу в детях и отец — Иосиф Сталин.
«Скажешь Ваське: „Васька, прыгай в огонь!“ — он прыгнет не думая. А ты — не-ет! Будешь раздумывать! У-у, дипломатка! Все думает что-то, никогда сразу не ответит!»
Вожди революции — вчерашние свинопасы, недоучившиеся семинаристы и дети рабочих, как-то очень быстро поняли, как правильно надо жить, и из камер предварительного заключения, из изб российской глубинки и полуподвальных комнаток перебрались в брошенные после революции помещичьи дома и деревенские усадьбы. А воспитанием их детей занялись старорежимные гувернантки и дядьки. Был такой дядька и у Василия Сталина, были гувернантки у Светланы. И няня у нее была — Александра Андреевна Бычкова. Светлана называла ее бабусей. Бабуся нянчила и Светлану, и ее детей, и ее внуков. До революции Александра Андреевна была прислугой у известного московского врача, в доме которого нередко собиралась интеллектуальная элита того времени. Артем Сергеев прекрасно помнит не только няню, но даже день, когда Светлану принесли из роддома.
—…Нашли няню для Светланы изумительную, это была простая русская женщина из русской глубинки, из деревни...В жизнь Светланы она внесла очень большую лепту, это была своего рода Арина Родионовна. Она прекрасно знала русский язык, она знала массу пословиц, массу мелких происшествий, в разговоре все это употреблялось и наложило на Светлану соответствующее впечатление.
Отца и мать девочка видела очень редко — Иосиф Сталин уже тогда был первым лицом государства, а мать всегда стремилась к независимости. Сначала она работала в секретариате Ленина, а позже в секретариате своего мужа, Сталина. Кухня и дом были не для нее. Семью девочке заменяла Анна Андреевна.
Пожалуй, только отношение к бабусе Светлана не изменила до сегодняшнего времени и не предала ее. Правда, оставшись одна после своего четвертого замужества, бросила вскользь фразу о том, что в Америке телевизор воспитывал ее третьего ребенка гораздо лучше, чем полуграмотная старуха ее и ее детей. Но в остальном Светлана бабусю «не сдавала», более того — в годы чисток, когда угроза ареста нависла и над Александрой Бычковой (кто-то раскопал, что ее муж до революции служил писарем в полиции), Светлана разрыдалась и добилась, чтобы отец приказал: «Няньку не трогать!»
Кстати, Александра Андреевна похоронена на Новодевичьем кладбище рядом со всеми Аллилуевыми и Сванидзе, недалеко от Чехова и Булгакова.
Сама Светлана в своих многочисленных воспоминаниях делит свою жизнь, жизнь своей семьи и государства на две неравные части: до смерти матери и после. Делит не на временные отрезки.
Совсем безоблачными для Светланы были первые шесть лет жизни, и хотя мама все время работала, девочка ни секунды не оставалась одна. Хорошие учителя, экономки, домоправительница, бабуся занимались обучением и бытом Светланы. Ребенка все любили, но скучать ей не давали, и к шести годам Светлана уже читала и писала не только по-русски, но и по-немецки. Надежда Аллилуева подобрала правильных людей, правильно держала большой дом и вообще была душой этого дома. Во всяком случае, так твердо считает ее дочь.
До смерти матери Светлана наслаждалась «золотым детством». Любимая дача в Зубалове, семейные застолья, пикники, гости. Веселые родители — папа Сталин и мама Надежда, дедушка Сергей Яковлевич Аллилуев и бабушка Ольга Евгеньевна, родственники, товарищи по партии, шумные, молодые, остроумные, например, дядя Киров или дядя Коля Бухарин, привозивший в Зубалово всякую живность, от хомячка до лисы.
Светлана любила приезды гостей и с удовольствием играла с черепахой, хомяком и лисой.
Правда, прошло не так много времени, и некоторые друзья и родственники вдруг стали исчезать из жизни Светланы. Тогда девочка еще не понимала, почему это происходит. Почему застрелился дядя Серго Орджоникидзе, почему пропал дядя Бухарин?
После смерти Бухарина та самая лиса, которую привозили в Зубалово, еще долго жила в Тайнинском саду Кремля, но без хозяина одичала. Ее видели изредка в разных уголках и так и называли «лисой Бухарина».
В Зубалово приезжали и дядя Ворошилов, и дядя Микоян, чьими семейными традициями и стилем жизни в родовом имении всегда восхищалась Светлана.
В 1963 году, когда Светлана впервые рассказала о своей жизни, ей было уже 37 лет. Позади остался двадцатый съезд партии и развенчание культа личности. Однако в этом вполне зрелом возрасте Светлана никак не оценивает захват чужого имущества новой советской элитой. Ее умиляет обстановка дачи помещика Зубалова, которую сохранили Микояны. И резные буфеты, и римские копии греческих статуй, и картины в золоченых рамах, и львы, лежащие у входа.
«Как прекрасно сохранять семейные традиции!» — восклицала Светлана. И только через двадцать лет, в Америке, Светлана вдруг поняла, что дачи были чужие, а конюшни и кони, на которых любили совершать прогулки у себя в имении дядя Ворошилов и дядя Микоян, содержались за счет государства. Точка зрения изменилась.
Надо сказать, что изменение точек зрения на разные вещи очень характеры для Светланы. С ней это будет происходить не раз. Но об изменениях в мировоззрении Светланы Аллилуевой позже, сейчас же она — милый ребенок.
«Сетанка» — как она себя называла.
«Сетанка-хозяйка» — как ее называл отец.
Светлана безумно любит мать, но очень-очень редко ее видит. С одной стороны, Надежда Сергеевна много работает, самоутверждаясь и стараясь идти в ногу со временем, с другой — живет, по воспоминаниям секретаря Сталина Бориса Бажанова, в каком-то вакууме:
— Когда я познакомился с Надей, у меня было впечатление, что вокруг нее какая-то пустота... Женщин-подруг у нее в это время как-то не было, а мужская публика боялась к ней приближаться: вдруг Сталин заподозрит, что ухаживают за его женой, — сживет со свету. У меня было явное ощущение, что жена диктатора нуждается в самых простых человеческих отношениях…
Гром грянул 7 ноября 1932 года. И прогремел не праздничный салют. Сначала Светлана, держа в руке красный флажок, впервые в своей жизни стояла рядом с мамой недалеко от трибуны Мавзолея. Папа, как всегда, был там, высоко. Мимо шли люди, что-то кричали, а площадь и впрямь была красной от обилия кумача. Впечатлений от парада на Красной площади осталось — море, и когда гувернантка попросила детей изложить их на бумаге, шестилетняя Света написала: «Дядя Ворошилов ездил на лошади». Брат высмеял ее, сказал, что надо писать: «Товарищ Ворошилов скакал на коне».
К детям зашла мама, она смеялась, услышав эту историю, а потом увела дочь к себе в комнату. Это был один из редких разговоров матери с дочерью. Светлана, сохранив на всю жизнь нежнейшее отношение к матери, тем не менее не могла вспомнить, когда мама играла с ней или ласкала ее. Редкие общения матери с детьми обычно сводились к своеобразным нравоучениям и увещеваниям, что нужно хорошо учиться и слушаться старших. Вот и в этот запомнившийся навсегда день мать, как всегда, строго и долго внушала Светлане, как себя надо вести и что никогда не надо пить вина. Светлана хорошо запомнила эти ее слова. Потом детей уложили спать, а родители отправились на квартиру к Ворошилову отмечать праздник. Больше Светлана не видела своей матери.