Сталин
Шрифт:
Достаточно скоро судьба Булгакова пересечется с судьбой Сталина, и это будет символический контакт.
Глава двадцать седьмая
А пока устоявший в партийном шторме генеральный секретарь позволил себе критиковать Каменева и Зиновьева, что вызвало скандал. На курсах секретарей уездных комитетов при ЦК Сталин сделал доклад «Об итогах XIII съезда РКП(б)» и привел в качестве примера искажения ленинских взглядов выражение Каменева о
Досталось и Зиновьеву. Не называя его фамилии, Сталин раскритиковал выдвинутый им на XII съезде тезис о «диктатуре партии» (а не пролетариата).
Этот доклад, не согласуя с Политбюро, Сталин опубликовал в двух номерах «Правды» (19, 20 июня 1924 года).
Зиновьев и Каменев были оскорблены и обратились в ЦК с жалобой на самоуправные действия соратника. В августе во время работы пленума ЦК произошло разбирательство, оно длилось два дня. У Сталина попросили объяснений. Он сказал, что, публикуя доклад, он хотел разбить легенду, что в ЦК «тройка» единолично руководит партией и правительством и что ставил перед собой цель «расширить ядро, ибо оно стало узким».
Трудно оценить, насколько демагогичными были его оправдания. Во всяком случае, Зиновьев и Каменев с этими доводами согласились. Но не сняли обвинения в самочинной публикации доклада. К тому же Зиновьев доказал, что тезис о диктатуре партии принадлежит Ленину. В итоге товарищи «признали неправильность позиции т. Сталина и принципиальную его ошибку по вопросу о диктатуре партии».
Авторитету Сталина был нанесен удар. Он подал в отставку, мотивируя это «невозможностью честной и искренней совместной политической работы» с Зиновьевым и Каменевым, и просил послать его «на какую-либо невидную работу» в Якутию, в Туруханский край или за границу. Отставка не была принята.
Совещание одобрило статью Зиновьева «К вопросу о диктатуре пролетариата и диктатуре партии». (Опубликована в «Правде» 23 августа.)
«Тройка» была расширена до «семерки»: все члены Политбюро и председатель ЦКК Куйбышев. Новое «ядро» должно было предотвращать противоречия внутри руководства, ее члены должны были подчиниться строгой корпоративной дисциплине.
С сентября 1924 года «семерка» стала по вторникам собираться в кабинете Сталина и сговаривалась о вопросах, обсуждаемых в четверг на заседании Политбюро, по сути предопределяя их решение в нужном ключе.
На данном этапе Сталину дали понять, что не следует зарываться.
Снова заявил о себе Троцкий, переполошив Зиновьева и Каменева. В июне 1924 года он выступил на V конгрессе Коминтерна, назвав свою речь «Уроки Октября». Осенью он издал третий том своих сочинений «1917 год», где были помещены «Уроки Октября» в виде предисловия.
Главным действующим лицом Октябрьской революции он показывал себя. Основной удар наносился по Зиновьеву и Каменеву, им напоминалось, кто был «штрейкбрехерами революции» и кого Ленин требовал исключить из партии. Троцкий открыто заявлял, что им нельзя доверять и сейчас, «сдрейфив» в 1917 году, они «сдрейфят» и в 1924-м. Кроме того, Троцкий сопоставлял Октябрь и неудавшуюся революцию в Германии, из чего можно было сделать вывод, что из-за таких руководителей, как Зиновьев и Каменев, немецкие коммунисты и проиграли.
Сталину тоже досталось за его «оборонческую позицию» в марте 1917-го, правда, без упоминания его фамилии.
По-видимому, Троцкий надеялся, что другие члены Политбюро тоже захотят свергнуть Зиновьева и Каменева, но он ошибся. «Тройка» снова сплотилась. Против него выступили Рыков, Дзержинский, Калинин, Бухарин, Молотов, Сокольников. Были опубликованы относившиеся к 1913 году высказывания Троцкого, в которых он резко критиковал Ленина («профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении»). Вспомнили и ленинские выражения о «небольшевизме» Троцкого и «Иудушке-Троцком».
«Иудушка» был заклеймен. Оказалось, что он еще и враг Ленина.
И еще одно важное обстоятельство сопутствовало медленному подъему Сталина — это рост экономики. 1924 год отличался высоким урожаем, несмотря на засуху в некоторых областях, пришедшуюся на август. Политика поддержки сельскохозяйственного производителя давала зримые плоды.
Предполагалось, что на капитале деревни будет начато восстановление тяжелой промышленности. Это было запланировано пленумом в декабре 1923 года в резолюции о «ножницах цен».
Однако возникал вечный вопрос, стоявший еще при Витте: насколько велики экономические силы деревни, чтобы выдержать нагрузку индустриализации?
Правительство ожидало, что крестьяне продадут значительную часть урожая по установленным ценам. Его ждало разочарование. Государство получило мизерное количество зерна. Основные держатели хлеба — богатые крестьяне и середняки предпочли придержать зерно, пока цены не поднимутся. Кулаки даже скупали его у бедняков, чтобы потом с выгодой перепродать. В последние месяцы года цены действительно быстро полезли вверх, оставляя сторонников индустриализации с носом. При этом на хлебных рынках царила спекулятивная стихия.
Что в этом положении должно было делать руководство?
Задачи развития подталкивали его повторить опыт «военного коммунизма» и экспроприации, но Кронштадтское восстание, «антоновщина» и риск оттолкнуть крестьян от товарного производства удерживали от изменения курса.
Сталин занимал центристскую позицию.
Он верно оценивал ситуацию: СССР находился между новым крестьянским бунтом, опирающимся на традиционный деревенский локализм, и новой редакцией продразверстки. Из этой оценки неизбежно должен был последовать вывод о грядущем участии государства в организации нового модернизационного цикла, то есть внутри НЭПа уже вызрели силы, препятствующие развитию.
По сути, Витте и Сталин смотрели на проблемы российской экономики одинаково. Государственный капитализм начала XX века с его госмонополизмом наталкивался на многоукладность и недоразвитость капитализма в селе, и социалистическая экономика переживала точно такие же трудности.
Историческая традиция подсказывала направление.
В январе 1925 года на пленуме ЦК решалась судьба Троцкого. Сам он отсутствовал по причине болезни. На пленуме статья «Уроки Октября» была осуждена и названа «фальсификацией коммунизма». Он был смещен с должностей председателя Реввоенсовета и наркома по военным и морским делам, но оставлен в Политбюро.