Сталкер
Шрифт:
Затем он со стуком закрывает за собой дверь.
Глава 11
ФЕНИКС
13 лет
— Что здесь делает эта мразь?
Я слышу ее скрипучий голос прежде, чем вижу ее, но когда она проталкивается мимо горничной, чтобы посмотреть, кто стоит перед дверью, я наконец-то вижу злобную ведьму, как ее
— Что ты здесь делаешь? — снова спрашивает она, в этот раз прибавив тону уверенности.
— Сегодня ведь у Ванессы день рождения? — произношу я с вежливой улыбкой. Я уже ненавижу эту женщину только за то, как она разговаривает со мной, но ради Ванессы мне хочется быть милым.
— И что? — произносит она, блокируя мне вход, словно боится, что я вбегу внутрь.
— У меня есть подарок, — отвечаю я, поднимая его, чтобы она увидела.
Ее губы двигаются вверх, словно у собаки, обнюхивающей что-то, что ей не нравится. Горничная отвечает вместо матери Ванессы, которая отказывается сдвигаться с места.
— Я передам его ей.
— Не зови ее, — говорит мать горничной, которая разворачивается на пятках и уходит в дом.
Хмурюсь.
— Мне нельзя войти внутрь? Хочу пожелать ей хорошего дня рождения.
Мать Ванессы придерживается за дверной косяк пальцами с французским маникюром.
— Ванесса занята.
Когда она пытается закрыть дверь, я начинаю:
— Подождите. — Вставляю ногу, чтобы заблокировать дверь.
Не думал, что злобная ведьма может вселять больше страха, чем до этого, но я ошибался.
— Что именно ты делаешь?
— Ванесса! — кричу я.
— Я сказала, что она занята, и тебя не приглашали.
— Но это ее день рождения, а я хочу отдать ей свой подарок! — отвечаю я.
Я слышу шаги по лестнице и на секунду замечаю яркую улыбку как раз за ее матерью. Это она. В ярком платье цвета безоблачного неба спускается вниз и идет по коридору ко мне. Хотя, когда ее глаза останавливаются на мне, они потухают, и улыбка исчезает, словно солнце в пасмурный день.
— Спасибо за подарок. А теперь иди, — говорит ее мать, указывая мне направление, а затем захлопывает дверь. Мне едва удается спасти ногу, но я все равно слышу, как она ворчит:
— Грязный мальчишка.
Мне стоило это предвидеть. Конечно, я знал. Все, кто меня видит, всегда реагируют одинаково. Я — мальчик без родителей, мальчик, которого не любят даже приемные. Они хотели лишь дополнительных денег, поэтому забрали меня. Кто вообще захочет меня своим ребенком? Мальчик-бунтарь, который бьет всех, кто пытается с ним заговорить. Опасный, грязный мальчишка.
И теперь Ванесса тоже это увидела. Я смог разглядеть это в ее пессимистическом взгляде… словно она испытала ко мне жалость.
Вынимаю из кармана крохотную пластиковую чашку с крышкой и дырочками на ней и открываю ее, выпуская на свободу бабочку, которую собирался подарить ей в качестве дополнительного секретного подарка.
Почему я вообще пытаюсь изменить отношение ко мне людей? Это трата времени, так что с меня хватит. Я больше не стану бороться. Вместо этого я просто буду тем, кем должен быть.
Если не можете преодолеть их, присоединитесь к ним.
14 лет
Когда Ванессы нет поблизости, сердце во мне ощущается камнем. Мне нужны друзья, нужно с кем-то говорить, но все то и дело верят слухам и боятся меня, даже не заговорив. Словно мне не дают и шанса. Только потому что иногда я срываюсь на тех, кто ко мне пристает. Так тяжело выставить ногу и прочертить грань? Я не виноват, что люди постоянно меня бесят.
Единственные, с кем я говорю, это готы с их татуировками и пирсингом. Они на два года меня старше, но предлагают мне покурить. Думаю, это их способ увидеть, принадлежу я к ним или нет, впишусь ли я.
Вскоре я провожу с ними больше времени, пока Ванесса отдаляется все больше и больше. Интересно, является ли тому причиной давление на нее со стороны родителей. Я не понимаю, почему оно так сильно ее заботит, но мне все равно. Думаю, чтобы достичь чего-то, нужно сделать нечто большее, чем только то, что тебе нравится.
Я стою за углом здания с группой, пока по кругу передается косячок, и это происходит так естественно, что я тоже беру его. Мне хочется узнать, какой он на вкус, а проба вреда не принесет. Я же не стану зависим от одной тяги.
Сделав вдох, я тут же закашливаюсь, и все ребята начинают смеяться. Быстро передаю косяк другому, чей пирсинг придает ему грубости. То, как он делает тягу, словно ему все нипочем, заставляет меня восхищаться им. Может, мне тоже стоит подумать про пирсинг и татуировки. Меня и без них нарекли опасным парнем, так что может быть, таким образом я хоть буду соответствовать.
Когда подходит второй круг передачи косяка, несколько человек проходят в ворота, и я пытаюсь спрятать косяк у себя в кармане. Хотя слишком поздно. Ванесса проходит мимо, и у нее отваливается челюсть.
Она топает в моем направлении и останавливается прямо передо мной, пялясь.
— Что ты делаешь? — спрашивает она.
Парни начинают ржать, так что я хватаю ее за руку и толкаю вперед, чтобы поговорить наедине.
— Не сейчас, хорошо?
— Нет, сейчас. Это… косяк?
— Да, — отвечаю я, пряча его глубже в карман так, чтобы виден был лишь кончик, таким образом он не прожжет мне одежду. — Но это не твоего ума дело.