Сталкер
Шрифт:
Другие дети начинают смеяться.
— Муравьев? Зачем? Ему настолько скучно?
— Мне не скучно, — отвечает мальчик.
Другой скрещивает руки.
— О, а что тогда? Проверяешь, в порядке ли они? — он притворяется, что стирает слезу со щеки, а затем резко наступает ногой на место, которое рассматривал Майлз. — Слишком поздно! Теперь они дохлые!
Все взрываются смехом.
— Он тупой. Такой слабый!
— Я не слабый, — Майлз смотрит вверх на них, и определенный
Внезапно рыжеволосый мальчик бьет Майлза прямо в лицо. Я закрываю книгу и кладу ее на край стены, спрыгивая вниз.
— Оставьте его в покое!
Теперь ребята обращают свое внимание на меня.
— О, да? А тебе какое дело?
Я подхожу, становлюсь между ними и Майлзом и поднимаю руки.
— Хочешь ударить его? Пройди через меня.
— Я не боюсь девчонок, — рычит мальчик.
— Ты собираешься ударить девочку? — слышится позади него.
— Да, а почему нет? — отвечает тот.
— Ты не можешь этого сделать! — говорят все хором.
Он делает глубокий вдох и выдыхает, глядя прямо в мои глаза, словно хочет напугать меня. Но мне не страшен ни один задира, если он угрожает Майлзу.
— Пойдем, — внезапно произносит он, поворачивается и уходит с другими детьми.
Я выдыхаю с облегчением, на секунду закрывая глаза и успокаиваясь.
— Зачем ты это сделала? — спрашивает Майлз некоторое время спустя.
Я смотрю на него через плечо.
— Затем, что они приставали к тебе.
— Да, но к тебе он не приставали.
— Мне все равно. Ты мой друг. Друзья защищают друг друга.
— Друг? — повторяет он, словно не может в это поверить.
— Ага, — я улыбаюсь и хватаю его за руку, поднимая его с земли. — Друзья.
Майлз удерживает мою руку, не отпуская, даже когда уже полностью встал на ноги. Она ощущается теплой и… странной. Я быстро отпускаю его ладонь
— Мне нужно домой, — произношу я.
— Почему? — спрашивает он. — Сейчас?
— Да, мои родители хотят, чтобы я была дома в установленное время, — отвечаю я, хватая книги и вещи, и сую их в рюкзак.
Он вздергивает подбородок.
— А мне можно пойти с тобой?
У меня открывается рот, но я и понятия не имею, что ответить, чтобы это не выглядело грубо.
— Нет, мне жаль, — я начинаю уходить и машу ему. — Увидимся позже!
Я не могу сказать ему правду. Мои родители не позволяют мне приводить друзей домой… не говоря уже о том, если они не знают их лично. И они уж точно не примут Майлза… он слишком… чужой для них. У него другие привычки, он любит странности, и одевается как бродяга. Они ни в коем случае не захотят его в своем доме.
Солнце почти село, так что мне быстро нужно добраться домой прежде, чем мама разозлится на меня. Она, скорее всего, уже зла, поскольку я опаздываю уже на пять минут, и домашняя работа еще не закончена… О, боже. От одной мысли о том, что я приду без нее, по коже ползут мурашки. Надеюсь,
Пока бегу по дороге, словно обезумевшая, не глядя, куда ступаю, я наталкиваюсь на кого-то, так сильно, что падаю на землю.
— Ааауч!
Рюкзак смягчает падение, но попа все равно болит. Когда я поднимаю голову, дабы увидеть, кто преградил мне путь, мои глаза расширяются, а челюсть отвисает.
Это рыжеволосый.
— Думаешь, можешь вот так уйти? — говорит он, обнажая зубы. — Подумай еще.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю я, пытаясь встать, хоть он и выставляет ногу вперед.
— Не вставай, иначе…
— Иначе — что? — произношу я, хмурясь. — И меня запугивать будешь?
— Никто не становится у меня на пути, — мальчик указывает на свою грудь.
Затем он пытается напасть на меня. Я выставляю руки перед лицом, ожидая удара и боли. Неожиданно громкий рык доносится из-за дерева, и Майлз спешит именно оттуда. Откуда он взялся, вот так внезапно, и почему? Он пошел за мной?
Я не знаю, что происходит, но то, что я вижу, ужасает. Все происходит молниеносно. Майлз ударяет рыжеволосого в челюсть, заставляя его попятиться назад. Майлз так сильно бьет его в живот, что ребенок сгибается пополам и его тошнит. Майлз пинает мальчика, и тот падет на землю, и затем мой друг запрыгивает на него, ударяя в лицо.
— Не. При. Ка. Сай. Ся. К. Мо. Ей. Под. Ру. Ге.
Он бьет и бьет, пока изо рта и носа ребенка не начинает идти кровь. Поднимаюсь на ноги и пялюсь на них в ужасе, пока Майлз продолжает наносить удары, даже после того, как ребенок потерял сознание.
Все ощущается как в тумане, пока к нам не спешит взрослая женщина.
— Прекрати!
Она достает мобильный и набирает номер, думаю, 911. Затем оттаскивает Майлза от ребенка.
— Прекрати это!
Я прикрываю рот от шока при виде ребенка, лежащего в луже собственной крови. Слезы собираются на глазах, когда я смотрю на Майлза, чье лицо совершенно покраснело от злости, и чья одежда забрызгана кровью. Но то, что ударяет по мне больше всего, кроется в его глазах… этих глаза, таких темных, таких жестоких… холодных, как камень. Словно глаза принадлежат киллеру.
Настоящее
Опрокидываю шот текилы. Жжение в горле — всего лишь малое отвлечение от моих мыслей. Почему я не могу перестать думать о нем? Я давно должна была о нем забыть, но тот мальчик все равно продолжает возвращаться в мои мысли. В тот день, когда он избил того задиру, был не последним, когда он слетел с катушек подобным образом. Такой порочный… и без сожаления. В тот день я поняла, что с мальчиком что-то было не так, что-то, что отличало его от всех других, кого я знала. Он был жестоким и безжалостным, словно зверь, спущенный с поводка.