Стальная корона. Хроники земли Фимбульветер
Шрифт:
И, крайне довольный собой, городской голова покинул кабинет. Мы с моим новообретенным учеником уставились друг на друга.
– Ну, Рик…
– Я Хрёдерик!
– Хорошо. Что теперь с тобой делать?
– Не знаю. А мы обедать будем?
Заметки на полях
Рик знал, что приют Благого Берне избавится от него при первой же возможности. Положенные до совершеннолетия восемь лет никто выжидать не будет, много четыре года, а потом выдадут документ с исправленной датой рождения – и вали на все восемь сторон, а скорее всего, в воровские притоны
Хорошо было бы выучиться какому-нибудь ремеслу, но у гильдейцев Мастерового квартала есть свои дети, зачем им подкидыш? Строптивого и чересчур любознательного мальчишку несколько раз отдавали в услужение в разные дома, но там было плохо. Рик или сбегал, или доводил хозяев до того, что они сами с проклятиями возвращали «гаденыша» обратно в приют.
Бывали, конечно, разные случаи. Одну из старших девчонок, например, несколько лет назад забрала ведьма, но о дальнейшей судьбе малахольной Герды-Привидения никто ничего не знал, и рассказами о ней пугали мелких новичков.
Посему, когда однажды утром Рика вызвали в кабинет хессы попечительницы и велели идти с толстым, хорошо одетым дядькой, которого Кочерга почтительно называла «хессир бургомистр», он не удивился и не огорчился. Чего там, сбежать можно и от бургомистра, а поймают, так тоже ничего – пока не отвели обратно в приют, отдохнуть в каталажке и хоть разок навернуть сытного стражнического харча.
– Грамотный? – толстяк взглянул на Рика с сомнением.
– Конечно! – возмутилась Кочерга. – У нас все детки учатся. А это один из лучших воспитанников.
И потянулась погладить по голове.
Когда приходят посторонние люди, она всегда такая, хоть барк с ней для сладости пей. Но Кочерга хоть просто дура, не злобная и безопасная. А вот до нее была… Все знали, что в ящике стола хессы попечительницы лежит свернутый мужской ремень и она пускает его в ход охотно и весьма искусно. И дела в приюте Благого Берне тогда творились страшные. Хорошо хоть злыдню два года назад прогнали. Скандал был знатный, с участием даже Палаты Истины. Жаль, что Рик тогда был еще слишком мал и подробности узнать не догадался.
А толстый бургомистр тем временем разглядывал хилого приютского сироту с явным неодобрением, и Кочерга, занервничав, решила поднять воспитаннику цену:
– Очень способный и любознательный ребенок. Толковый, неленивый. Я уверена, из Рика получится хороший ученик хрониста.
Кто такой хронист и зачем он вообще нужен, Рик понятия не имел. Знал, что есть в Гехте некий тип, который фунс знает зачем записывает все, что происходит с людьми, и даже деньги за это получает. Странно, но у них там, в городе, свои причуды, еще не так зажираются. Зачем, например, было ехать от приюта до ратуши на санях, если пешком можно дойти всего лишь за какой-то час? Чтобы быстрее? Так куда спешить, если явились, поднялись на второй этаж, а потом долго сидели в чьей-то комнате, от пола до потолка уставленной шкафами с толстыми большими книгами, и за все время заглянул только какой-то усатый мужик в стражнической каске и кирасе.
– Къоль не появлялся?
– Нет.
– Ты ж мышь!
Умотал.
От скуки Рик пытался представить себе будущего учителя. Наверняка важный человек, раз бургомистр его ждет, а капитан городской стражи (Рик вспомнил, где видел усатую физиономию и слышал запоминающееся выражение про мышь!) разыскивает. А все важные люди толстые. Большие. У капитана череп бритый. У хрониста наверняка тоже. А еще он все про всех знает, значит, должен быть похож на волшебника из сказки. У дочки одного из прежних хозяев имелась книжка чудесных историй. Девчонка была не вредная, не то что ее родители, давала посмотреть картинки. Волшебник там был с длинной седой бородой, у хрониста такая же.
Он смотрит в хрустальный шар и так все узнает. А на детей ему просто так взглянуть достаточно. Вот про Рика он сразу все поймет. Даже про булочку, что он вчера взял на кухне. Так вкусно пахла… А зачем Кочерге три, когда у других ни одной? Рик бы и сам признался, когда честно говоришь, это не воровство, но попечительница сразу принялась визжать, слово не вставишь. А если хронист тоже начнет ругаться?
Рик на всякий случай спрятался за креслом, в котором развалился бургомистр. Ну его! Лучше сначала присмотреться.
– Ага, хеск Къоль! Наконец-то соизволили.
Рик решился выглянуть из своего укрытия. На пороге стоял совсем молодой парень. Длинный, худой и встрепанный, светлая челка по глазам.
А хронист где? Умудренный, белобородый и с хрустальным шаром? Что, эту каланчу пожарную и предстоит слушаться и называть учителем? Да в приюте народ в разы серьезней! А этот чистенький, ухоженный – явно домашний, мамина радость.
Не-ет, посмотрим, какая от хрониста может быть польза, вдруг и вправду научит чему-нибудь дельному, а слушаться его – шиш, маленький еще, чтоб командовать. А драться повадится, так убежать можно.
Рик думал, что бургомистр начнет расхваливать его, в точности повторяя слова Кочерги. Во всяком случае, так всегда бывало, когда сиротинушку приводили к новым хозяевам. Но толстяк бросил несколько непонятных фраз и был таков. Разбирайтесь, мол, сами.
Патлатый дылда вытащил из-за стола обычный – не чета роскошному креслу! – стул и, развернув его, уселся задом наперед, положив руки на спинку. На безымянном пальце тонкое золотое кольцо. Женатый, что ли? Когда успел? И зачем?
– Ну, Рик…
– Я Хрёдерик! – вот так сразу себя обозначить.
– Хорошо. Что теперь с тобой делать?
– Не знаю.
Ну, паря, ты и вопросы задаешь! Тебя назначили главным, ты и думай. А я просто постараюсь извлечь из ситуации как можно больше пользы.
– А мы обедать будем?
Глава 2
Когда я был в возрасте Рика, Оле Сван здорово портил мне жизнь разнообразными кормежками. Родная сестра так не заботилась о насыщении юного растущего организма, как Хельгин, тогда еще безнадежный, воздыхатель. Хорошим аппетитом я никогда не отличался, но беспощадный капитан, заявив, что яблоко и пряник – это не обед, каждый день таскал меня в трактир «Три петуха». От бесконечных мисок с наваристой похлебкой меня избавила бурная истерика (единственная, которой Оле и Хельга были свидетелями), а от прочих изысков городской кухни – состоявшийся через пару лет серьезный разговор и заступничество Гудрун (прежде, правда, пришлось дать нашей домоправительнице, она же нянька, она же кухарка, торжественную клятву кушать дома). Но сейчас дите само рвется подкрепиться. Ну ладно.