Стальная Крыса (сборник)
Шрифт:
На открытом воздухе сразу стали слышны звуки сирен чудесные звуки. Такой шум могла создавать только по меньшей мере половина всех полицейских сил страны. Я, как истинный артист, преисполнился гордости.
Доска лежала позади подъемника, там, где я ее оставил. Она немного выцвела, но была еще довольно крепкая. Понадобилось несколько секунд, чтобы установить ее на парапет и перекинуть к следующему зданию.
Да, это был самый опасный участок пути. Скорость тут была не нужна. Я осторожно ступил на край доски, кейс прижал к груди и старался удерживать центр тяжести над доской. Я сделал один шаг вперед. До земли лететь тысячу футов. Если не смотреть вниз,
Все. Теперь надо поднажать. Хорошо, если они не заметят сразу эту доску на парапете. Десять быстрых шагов и передо мной дверь на лестницу. Она открылась легко, конечно, не случайно, так как я тщательно смазал петли. Войдя внутрь, я закрыл засов и сделал противный, глубокий вдох. Это было еще не все, но худшая часть, где я подвергался максимальному риску, была позади. Еще две минуты и они никогда не найдут Джеймса Боливара ди Гриза по кличке Скользкий Джим.
Лестницей на крышу, грязной и плохо освещенной, никто не пользовался. Неделю назад я тщательно проверил ее. Аппаратов для подслушивания и тайного наблюдения на ней не было. Пыль лежала нетронутой, за исключением моих собственных отпечатков. Была надежда, что аппаратов нет и сейчас. Оправданный риск в таком деле всегда имеет место.
Прощай, Джеймс ди Гриз, вес девяносто восемь килограмм, возраст около сорока пяти, округлый животик, мощные челюсти типичный бизнесмен, чей портрет вместе с отпечатками пальцев известен полицейским тысяч планет. В первую очередь долой отпечатки. Когда надеваешь их, они словно вторая кожа. Несколько капель растворителя, и они слезают, словно пара прозрачных перчаток.
Теперь очередь одежды, а затем и целого пояса, тщательно укрепленного вокруг поясницы и содержащего двадцать килограмм свинца, смешанного с термитом.
Пригоршня отбеливателя из бутылки и мои волосы и брови приобрели естественный коричневый цвет. Вставлены подушки за щеки и расширители в ноздри. Затем пошли в ход контактные линзы голубого цвета. Я стоял, в чем мать родила, и чувствовал, что будто родился заново.
Это было недалеко от истины. Я стал новым человеком на двадцать килограмм легче, на десять лет моложе и с совершенно другой внешностью. В большом кейсе лежал полный комплект одежды и темные очки, которые можно было использовать вместо контактных линз. Все деньги были аккуратно уложены в коробку.
Когда я выпрямился, то и вправду почувствовал, как будто сбросил десять лет. Тут все дело в весе. Я не замечал пояса, пока его не снял, а сейчас чуть не подпрыгивал на каждом шагу.
Термит должен уничтожить все улики.
Я свалил все в кучу и запалил. Бутылки, одежда, сумка, ботинки и все остальное вспыхнуло и сгорело в ослепительном пламени. Полиция, может быть, отыщет щепотку цемента, да микроанализ даст пару молекул, но это будет все, что они смогут найти. Пламя горевшего термита еще отбрасывало вокруг меня тени, когда я спустился на три пролета к сто двенадцатому этажу.
Удача пока не покидала меня. Когда я открыл дверь, на этом этаже никого не было. Минутой позже скоростной лифт, подобрав по пути несколько других бизнесменов, доставил меня в вестибюль.
На улицу вела единственная дверь, над которой была установлена портативная телевизионная камера. Но не было заметно никаких попыток остановить входивших и выходивших из здания людей. Большинство из них даже не замечали камеры и небольшой группы копов около нее. Я направился туда.
На мгновение я оказался в поле зрения этого холодного стеклянного глаза.
Ничего не случилось значит, я был чист.
Эта камера должна была иметь связь с главным компьютером полицейского управления. Если бы мое описание хотя бы в основном сошлось, было бы мгновенно дано указание этим роботам, и я не успел бы и шагу ступить. Мы не можем состязаться в скорости с комбинацией компьютер–робот, так как ее реакция измеряется микросекундами, но мы можем перехитрить ее, что я и проделал снова.
Я взял такси через десять кварталов отсюда. Отъехав на значительное расстояние, я взял второе, но только в третьем почувствовал себя в безопасности и направился к космопорту. Звуки сирен позади меня становились все слабее, и только один случайный полицейский кар промчался навстречу.
Они устроили страшную суету вокруг такого пустякового воровства, но так всегда бывает в этих сверхцивилизованных мирах. Преступление это сейчас такая редкость, что полицейские действительно «землю роют», когда что–то нащупают. Я не мог порицать их за откровенное служебное рвение. Я искренне считал, что они должны быть мне благодарны за то небольшое удовольствие, которым я нарушил однообразную тупость их жизни.
Глава 2
Поездка в космопорт, расположенный, конечно, далеко от города, проходила спокойно. Я мог, наконец, предаться течению своих мыслей. Было время даже пофилософствовать. Наконец–то я мог снова наслаждаться хорошей сигарой. В своей предыдущей жизни я курил только сигареты и никогда не нарушал этого правила, даже находясь в одиночестве. Сигары были отличные, хотя и пролежали полгода в специальной коробке в сумке с одеждой.
Я глубоко затянулся, посматривая с удовольствием на мелькавший мимо пейзаж.
Хорошо быть свободным от работы, но так же хорошо быть и при деле. Я, пожалуй, затруднился бы ответить, какой из периодов доставляет мне большее удовольствие, у каждого были свои прелести.
Моя жизнь настолько отличается от жизни большинства людей нашего общества, что, боюсь, даже не смогу им этого объяснить. Они существуют в богатом, очень богатом союзе миров, где практически уже забыли, что означает слово «преступление». Однако, несмотря на века генетического контроля, есть очень небольшое число недовольных и еще меньшее число тех, кто вообще не принимает существующий социальный порядок. Некоторые из них выявляются рано и быстро приводятся к норме, другие не показывают своей слабости, а когда становятся взрослыми, понемногу приворовывают – ночные квартирные кражи, кражи в магазинах или что–то в этом роде. Потом они исчезают на неделю или на месяц в зависимости от степени своей сообразительности. Но, благодаря последним достижениям техники, полиция отыскивает и вылавливает их.
Вот это, пожалуй, и все преступления в нашем организованном прекрасном мире, точнее, девяносто девять процентов их.
Но есть еще последний, самый главный процент, ради которого и содержат полицейский департамент. Этот один процент есть Я и горстка людей, рассеянных по всей галактике. Теоретически мы не существуем, а если и существуем, то не можем действовать, но мы действуем. Мы – крысы в пределах общества, мы живем вне его запретов и правил. В обществе тем больше крыс, чем мягче его законы, так же, как в старых деревянных строениях крыс больше, чем в железобетонных, поставленных позже. Но они есть и там. Сейчас все общество это железобетон и нержавеющая сталь, все меньше остается щелей и зазоров, и крысе нужно быть очень шустрой, чтобы найти их. В такой окружающей среде нормальным явлением в доме будет крыса из нержавеющей стали.