Стальная София
Шрифт:
– Но тот парень, если его можно так назвать, ещё не прошёл все нужные испытания, – настороженно произнесла генерал. – Тем более, мы до сих пор не уверены, что тот, кто прислал его, не устроил нам «Троянского коня». У нас слишком мало времени было его опробовать в деле.
– Это не имеет значения. Я провёл все нужные исследования вместе с Высшим Обществом Наук, и как учёный, могу заверить, что данное «существо» вполне готово к боевым действиям. В крайнем случае, если всё выйдет из под контроля, мы сами устраним его.
– Хорошо, не стану с тобой спорить. Ты всё равно упёртый, Хейг. Особенно если Эллиот одобрит этот план, то ты не упустишь
– Как я однажды уже говорил, госпожа Фостер: каждому своё.
Столица Донлон, дом Элизабет Скотт Энтри. Спустя несколько часов этого же дня
Сложив нервно руки перед лицом в «замок», Элизабет лихорадочно смотрела на заголовок газеты. На главной странице свежего издания огромными буквами была напечатана надпись «Тайный враг наносит удар!», скрашенная не сильно качественной фотографией разрушенного Центрального музея. Ниже, под всем этим, располагалась большая статья, в которой вовсю восхваляли солдат королевской армии, которые, если верить тексту, всеми силами старались предотвратить диверсию врагов короны. Помимо прочего статья обвиняла этих самых «врагов» в отсутствии уважения к человеческим жизням, вменяла жажду власти ради богатства, личную неприязнь Его Величества и многие другие вещи, которые любого могли превратить в ничто иное, как сущее зло.
Наблюдая за нарастающей злобой Энтри, напротив неё, за столом, сидел Брайан. Понимая всю патовость ситуации, мужчина тактично молчал, ожидая слов Элизабет. Наконец, когда тишина в гостиной стала невыносима, а напряжение достигло своего пика, женщина яростно ударила ладонью по столу, переходя на повышенный тон.
– Какого чёрта, господин Гринн!? Как я должна это понимать? Как вы допустили подобные разрушения?
– Мисс Энтри, – тяжело вздохнул Брайан. – Эта ситуация была спровоцирована неизвестным нам противником. Если верить словам Софии Олдридж, в процессе разговора её с Амелией Фостер, её атаковали солдаты Тибериума, которые напрочь отказывались подчинятся генералу. Я полагаю, что всё это могло быть всё же или замыслом самой Фостер, или же мы с вами столкнулись с третьей стороной нашего конфликта с Эллиотом.
– Господин Гринн, – рявкнула Энтри, подрываясь с места и хватая газету. – Погибли люди! Обычные, ни в чём невиновные горожане! А теперь газета во всём винит нас, «сопротивление»! И самое паршивое во всём этом то, что никто не посмеет усомниться в правдоподобности этого бреда, что тут расписан! Вы хоть понимаете, насколько это сильный удар по всем тем, кто верил в вас? В то, что мы делаем благое дело? Я вам скажу, что теперь нас ждёт: люди потеряют веру в то, что мы можем даровать им свободу от Эллиота, перестанут поддерживать нас, сама армия станет ещё наглее, а Его Величество и вовсе свихнётся от вседозволенности.
– Элизабет…
– Молчать! Я множество раз просила вас, господин Гринн, быть более ответственным, когда вы, и ваши люди, планируете свои ходы. Просчитывать все возможные исходы. И ни в коем случае не допускать смертей среди обычных граждан! Чем мы лучше Эллиота, если не обращаем внимание на такие вот жертвы? Или опять скажете, что всё это ваша драгоценная София Олдридж? Если её сила настолько разрушительна, то может тогда пускай она и берёт на себя всю ответственность!?
– Да чёрт возьми, мисс Энтри! –
– Вот только теперь риск гражданской войны существенно возрос! – парировала ответ Брайана Элизабет, ударив кулаком по столу, после чего тяжело выдохнула. – Теперь всё может выйти из-под контроля. Из-за этих событий я больше не смогу оказывать вам поддержку. Это несёт прямую угрозу мне и моим делам, господин Гринн.
– Элизабет, я всё понимаю. Прошу меня простить.
– Теперь вся ответственность исключительно на вас. Впредь я прекращаю ваше финансирование. Если Эллиот доберётся до вас, я не желаю, что бы вы как-то были связаны со мной. Но это не значит, что я полностью оставляю вас. Я всегда буду на вашей стороне, потому как знаю, сколько разрушений и горя может принести дальнейшее правление Его Величества. Можете рассчитывать на мою помощь в любых сферах, но не в прямой поддержке вашего «сопротивления». Надеюсь, я понятно излагаю свои мысли?
– Более чем, госпожа Энтри.
– В таком случае, сообщите всем своим людям о том, что с этого момента вы сами по себе. Всё, что я могла, до этого дня, я сделала.
Молча кивнув Элизабет, Брайан медленно вышел из-за стола и, попрощавшись, покинул гостиную. Проводив мужчину взглядом, Энтри ещё некоторое время простояла не шелохнувшись, после чего злобно бросила газету на стол, склонившись на столом. Наблюдая за своей хозяйкой, дворецкий лишь тяжело вздохнул, не решаясь обронить и слова.
Покинув особняк, оказавшись во внутреннем дворе, глава сопротивления лишь горько вздохнул, нервно потыкав в землю своей тростью. По лицу мужчины было заметно, что результат разговора совсем его не радовал, и постепенно, осознание произошедшего наседало на плечи Гринна тяжёлым грузом. Осмотревшись, Брайан медленно двинулся к припаркованному автомобилю, минуя конюшню, где его со скучающим видом ожидал Барет. Увидев своего начальника, паренёк оживился, поспешно затушивая табак и выпрямляясь.
– Как всё прошло, господин Гринн?
– Скверно. Крайне скверно, Барет, – отмахнулся мужчина, открывая дверь авто. – Поехали.
– И что же, ничего мне не расскажете? – огорчился атташе, скривив грустную мину.
– Барет, чёрт возьми! Не время для твоих актерских замашек! Я в совершенно подавленном настроении. Расскажу всё по пути в штаб. Но перед этим отвези меня к моему дому. Нужно проверить нашу дорогую Олдридж.
– Простите, господин, – виновато покосился паренёк, открывая дверь и усаживаясь на своё водительское место.
– Не спешите, – внезапно прозвучал уверенный, слегка дерзкий женский голос.
Моментально откликнувшись на него, Барет и Брайан посмотрели в сторону его источника. Им оказалась высокая, атлетичного телосложения девушка лет тридцати, одетая в мешковатые брюки на подтяжках, плотную белую блузу и черный жилет. Поверх, словно не по размеру, красовался серый, довольно свободно раскрытый не то сюртук, не то фрак, изорванный внизу самым нелепым образом. Поправив локоны своих каштановых волос на левой, не «бритой» стороне головы, девушка опустила ладонь на пояс, вытягивая вторую руку в жесте приветствия.