Стальное сердце
Шрифт:
Тим просканировал квадратики на потолке. Почти ничего, но какое-то остаточное излучение есть. И оно что-то общее имеет со свечением под кроватью. Тим встал на четвереньки, сунул руку и нащупал под кроватью объемистый картонный ящик. Вытащил его, раскрыл и обомлел.
В ящике лежал солидный моток проволоки – медной, с лаковой изоляцией. Несколько больших комьев смятой алюминиевой фольги. Какие-то магнитики и кусочки металла сложной конфигурации. И десятка полтора деревянных пирамидок из детского игрушечного набора. На одной из граней у каждой пирамидки виднелись засохшие остатки клея и штукатурки. Тим подбросил одну пирамидку на ладони и брезгливо уронил обратно в ящик. Пирамидка, в свое время тщательно «заряженная» Кремером,
– Бедный Коля, – сказал Тим вслух. – Талантливый Коля.
Кремер действительно был талант. Из сенсов нового поколения Тим его уважал больше всех. И всей этой дребеденью, валяющейся сейчас без дела в ящике, Кремер пытался экранироваться от психотронной атаки. Все методы, смутно памятные Тиму из учебника по биолокации, Кремер взял на вооружение и активно применял, защищаясь.
– Глупый Коля, – пробормотал Тим. – Боролся до конца. И молчал… Молчал, дурак. И они тебя сломали…
Он снова заглянул в ящик и фыркнул. Разгреб мятую фольгу и вытащил «краснушку» – дешевую икону для бедноты, прозванную так за специфический цвет. Тим «принюхался» и презрительно фыркнул опять. Совсем недавно икона, написанная в начале века, была бездарно, через пень-колоду, заново освящена. И тоже здорово покорежена безжалостным микроволновым «сверлом» Проекта. Тим положил икону на место, пихнул ящик под кровать и горестно склонил голову набок. Кремер никогда не был религиозен, скорее даже наоборот. И то, что он пытался защитить себя иконой, показывало степень его отчаяния. Теперь у Тима сомнений не было никаких. Экстрасенс-целитель Николай Кремер сдался Проекту.
Двадцать часов до возвращения хозяина прошли совершенно без происшествий. Тим уполовинил свой запас съестного, «проглотил» под водочку несколько детективов из кремеровской библиотеки и неплохо выспался. Николай явился около десяти утра, сильно помятый, усталый, с безвольно погасшей аурой. Проскакивая мимо него в дверь, Тим заметил характерные следы энергетической разрядки – за время своего отсутствия Кремер успел изрядно поработать по специальности. За дверью Тим было притормозил, собираясь «обнюхать» Кремера всерьез, но, услышав, как тот прямо в пальто и грязных сапогах грузно валится на кровать, передумал. Все равно он собирался вернуться и учинить приятелю допрос с пристрастием. Сейчас же ноги сами бежали к дому.
День был такой же солнечный и яркий, настроение по-прежнему боевое, но уже без вчерашнего надрыва. Отлежавшись в безопасности, Тим слегка успокоился. Эмоции больше не хлестали через край. Ситуация не требовала мгновенных решений, и можно было не подогревать в себе злость, а смотреть на мир почти добрыми глазами. Во всяком случае – до своих дверей, за которыми, возможно, притаился враг.
Однако врага не оказалось. Тиму не подложили бомбу, не оставили письма, даже следов чужого присутствия в квартире не обнаружилось. Придя к такому выводу, Тим вошел домой и приступил к более тонкому осмотру. Первым делом он прошел в спальню, «принюхался» и тут же с размаху сел на кровать, обхватив голову руками. Некоторое время он, раскачиваясь из стороны в сторону, утробно рычал. Потом нашел силы подняться, ушел на кухню и, повалившись в кресло, принялся сопоставлять и анализировать.
Спальню «трогали». Конечно, до «сверла» не дошло. Просто энергетический зонд большой мощности искал в кровати Тима, не нашел и исчез. Такой отчетливый фон постороннего вмешательства не смог бы оставить живой человек – например, злонамеренный сенс. А вот сенс, возможности которого были на несколько порядков усилены микроволновым генератором, наследил в спальне выше крыши. Скорее всего он не подозревал, что его визит можно обнаружить по остаточному излучению. Или не знал истинных возможностей Тима. Но Тим и сам их не очень-то
Он сидел и трясся от бессильной злобы. Все пошло насмарку. Месяцы аутотренинга, тщательного уговаривания себя на невмешательство, сидение тише воды и ниже травы были угроблены зря. Как он старался убедить себя в том, что все кончилось! Как он себе доказывал, что сам полез в пекло головой вперед и фактически натравил на себя Проект! Сколько дней подряд он закрывал глаза на очевидное и отрицал познанное на опыте… А правда жизни въехала в дом на холодном голубом луче, не дожидаясь приглашения.
У Тима снова был смертельно опасный враг, и позиционную войну этот враг вести не собирался. Он был намерен атаковать. А Тим совершенно не представлял, что делать. Кроме одного – сдаться он не мог. Он уже видел Кремера, который приполз домой поникший и обмякший – явно ведь с работы пришел. И превратиться в такую же аморфную массу Тим не хотел ни в коем случае. Подпрыгивая от злости в кресле и скрежеща зубами, он поймал себя на мысли, что судьбы человечества в данном контексте его совершенно не волнуют. Пусть Проект хоть всю планету изнасилует. Сейчас имело значение только личное выживание Тимофея Костенко. Только его одного. Любой ценой. Он слишком долго ждал нового удара Проекта, а того все не было, не было… И в итоге, когда Проект наехал на него опять, Тим к этому оказался не до конца готов. Его раздирали звериные эмоции, а в голову не шло ничего, кроме матерных ругательств.
– Достали… – прошипел Тим, глядя в потолок. – Совсем. Достали.
Следящий контур не фиксировал ничего интересного. Никто за Тимом не наблюдал, пространство вокруг было совершенно чистым. Тим помылся, наспех перекусил и с тяжелым вздохом покинул дом.
Из автомата он позвонил Ольге и в путаных выражениях наврал ей про больного отца, к которому якобы на несколько дней переберется. Ольга была полна впечатлений от поездки и относительно легко ему поверила, хотя и явно огорчилась. Клиентов Тим уговорил подождать до конца недели. Прикупил на всякий случай еще провианта и отправился по прежнему адресу. Да ему больше и деваться было некуда.
По пути Тим напряженно размышлял, отчего, добравшись до места, здорово упал духом. К искомой двери он подошел мрачный и ожесточившийся, разводить сантиментов не стал и выдернул Кремера из кровати, словно котенка за загривок. Кремер отворил ему, сомнамбулически глядя в никуда. Тим с отвращением послал его обратно спать, а сам прошел на кухню, налил себе граненый стакан водки и принялся хлебать ее маленькими глотками, чтобы поскорее окосеть.
За окном темнело. Кремер, видимо, сумел-таки подняться и что-то сделать по дому, потому что посуда оказалась чисто вымытой, а сам хозяин лежал в кровати уже без пальто и даже совсем голый. Спать он собирался до утра, а днем опять уходил на свою вахту.
Когда водки осталось совсем мало, а Тим почувствовал серьезное облегчение, он пришел в комнату, завалился на кушетку и принялся разглядывать и «обнюхивать» спящего Кремера. Тот улыбался во сне. Аура его уже основательно подпиталась и выглядела почти нормально, но только для обычного человека, не для сенса. Тим посмотрел на часы – около полуночи. «Если я правильно все понимаю, – подумал он, – скоро мы кое-что увидим. Генераторы уже включены на прогрев».
На всякий случай Тим заэкранировал себя. И вовремя. Комнату вдруг начал заполнять жидкий голубой блестящий туман. Кремер во сне что-то пробормотал и заворочался. Тим, «принюхавшись» к туману, подправил свою защиту. Это была филигранная работа – с одной стороны, он хотел остаться невидимкой, с другой – сохранить возможность эффективно «нюхать», не выдавая своего присутствия.