Стальной излом. Остановить Гудериана!
Шрифт:
На одном из участков западного направления фронта наш стрелковый полк полностью уничтожил две роты противника. На поле боя осталось 200 убитых и 70 раненых немецких солдат и офицеров, 20 ручных пулемётов, свыше 200 винтовок, много автоматов и другого вооружения. На другом участке западного направления фронта наши войска разгромили вражеский батальон. Противник потерял свыше 150 солдат и офицеров убитыми и до 300 человек ранеными. Нашими войсками захвачено 8 станковых пулемётов, 400 винтовок, 20 автоматов, 10 миномётов и гранатомётов, 2 радиостанции и 50 лошадей.
Западнее Новгорода-Северского отряд советских самолётов разбил 10 немецких танков
Часть первая
На дальних подступах к Москве
Глава первая
Больше всего на свете гауптман Клаус Небель ненавидел грязь. Ибо в его понимании, понимании образцового офицера Вермахта, она олицетворяла всё то, что являлось прямой противоположностью знаменитого германского орднунга: расхлябанность, неорганизованность, беспорядок и вообще всякий хаос. Чего никак нельзя терпеть.
Однако приходилось – и именно здесь, в России. Дорожная грязь – это мерзкое, вязкое, липкое месиво под гусеницами его танков – очень мешала движению и выполнению важных приказов. В частности, того, который он получил только что: с ходу захватить автомобильный мост через неширокий, но глубокий овраг и удерживать его до подхода основных сил. Надо, чтобы 4-я панцерная дивизия могла беспрепятственно переправиться и наступать дальше на восток. Клаус Небель был уже опытным офицером, воевал не первый год (за плечами – две успешные кампании, Польская и Французская), однако никогда прежде ему не доводилось иметь дела с таким необычным, упрямым и крайне неподатливым противником – непролазным (в прямом смысле слова) бездорожьем.
Мелкая, въедливая, проникающая всюду белая пыль, засорявшая лёгкие и «съедающая» танковые моторы (с чем ему пришлось столкнуться летом в Белоруссии), не шла ни в какое сравнение с этой крайне неприятной субстанцией. Грязевое месиво не только мешало идти вперёд, но и приводило к тому, что выполнение важнейших поручений оказывалось под угрозой. Что для него, как старательного, прилежного германского офицера, было просто немыслимо.
А как хорошо всё начиналось! Двадцать второго июня 1941 года 15-й панцерный полк, где он служил, пересёк границу СССР и быстро двинулся на восток. Рота лёгких танков Небеля без задержки добралась до Радехова (под которым, к сожалению, пришлось оставить часть машин из-за внезапных и серьёзных поломки) и подошла к Дубно. Казалось, проблем не будет, однако… Этот небольшой украинский городок надолго запомнился Клаусу – за время боев от его роты почти ничего не осталось: часть танков серьёзно повреждены, часть – безнадёжно потеряны, ранено или убито немало отличных бойцов.
Сражение под Дубно оказалось на редкость жестоким и кровавым: русские не только полторы недели успешно обороняли этот маленький и, в общем-то, не слишком-то важный населённый пункт (сковывая при этом целых три танковые дивизии Вермахта), но смогли затем неожиданно прорваться и уйти в леса. Значительно потрепав (а по сути – разгромив) случайно оказавшуюся на их пути танковую роту Небеля. И гауптмана обвинили в неумелых действиях. Но, к счастью, наказали не сильно – лишь оставили без повышения.
После ранения, полученного в боях, и двухнедельного пребывания в госпитале Клауса перевели в другую дивизию, в 35-й танковый полк. О продвижении по службе, само собой, пришлось забыть. «Берите опять роту, – сказали ему. – Рано вам ещё думать о батальоне!» Удар по самолюбию, конечно, был очень болезненный, карьера оказалась под угрозой, но Клаус выстоял. И, сжав зубы, с удвоенной силой принялся служить и воевать. Впрочем, ему было не привыкать – всегда пробивался сам, без чьей-либо помощи, шёл по карьерной лестнице медленно, но верно, поднимаясь со ступеньки на ступеньку, не пропуская ни одной и не перескакивая.
И вот опять ему поручили очень важное задание. Отличный шанс реабилитироваться! Полковник Дитрих фон Заукен, командир 35-го полка, идущего на острие 2-й танковой группы, лично отдал Небелю приказ – быстро захватить важный мост, чтобы русские не успели его взорвать. Иначе движение всей 4-й панцерной дивизии к Мценску окажется под угрозой. Но как раз с этим – с быстротой – и возникли большие трудности. Прошёл сильный дождь, и дорога, по которой наступала танковая рота Небеля, превратилась в сплошное месиво. На штабной карте путь был обозначен как автострада, причём с твёрдым покрытием, но на самом деле это оказалось совсем не так: обычная просёлочная дорога, узкая, виляющая, неровная, в глубоких рытвинах и ухабах.
Что же касается асфальта… Теоретически он был, но нельзя же считать таковым тонкий слой не пойми чего, к тому же уже продавленный до глубокой колеи. Да, война обошлась с дорогой очень сурово – снаряды и авиабомбы окончательно разбили то, что, по идее, могло служить опорой для танковых катков. В результате немецкие танки ежеминутно застревали в колдобинах, садились «брюхом» на межколейные бугры и отчаянно буксовали в раскисшем глинистом месиве, когда проваливались в очередную яму или же дыру.
Дороги в России, как успел заметить Небель, делились на две категории: плохие и очень плохие. Они изначально сильно проигрывали немецким (даже сравнивать нечего!), война же добила их окончательно. Если в фатерлянде на шоссе спокойно мог сесть тяжёлый бомбардировщик, то в России по нему с трудом проходила даже гусеничная техника. И чем дальше на восток, тем становилось всё хуже и хуже.
Но приказ выполнять надо. И танки Небеля упорно шли вперёд, стараясь при этом не слишком сильно растягиваться. У Клауса под рукой имелось шесть панцеров – две «тройки» с 50-мм орудиями и четыре лёгкие «двойки». Конечно, по штату полагалось бы восемнадцать машин, но тяжёлые бои уже внесли свои коррективы в состав, а заменить выбывшие машины было просто нечем.
И такая же ситуация складывалась во всей 4-й танковой дивизии: она сейчас насчитывала от силы шестьдесят машин – и это из почти двухсот, имевшихся в строю в начале сентября! Русская кампания пожирала бронетехнику со страшной силой. И не последнюю роль в этом играли дороги – танки ломались на них один за другим, ремонтники же просто не успевали чинить их.
Клаус с тревогой смотрел, как его танки преодолевают очередной крутой подъём (местность вокруг оказалась холмистой). «Двойки» и «тройки» шли по разбитой дороге еле-еле, на второй скорости, стараясь по возможности объезжать ямы, наполненные грязной водой. «Купаться» в них категорически запрещалось – можно плотно застрять. Скользкая глина намертво облепляла траки и гусеницы, машины отчаянно буксовали, елозили туда-сюда, но не двигались с места. При каждом рывке отваливались целые пласты глины, но через минуту налипали снова.