Стальной кит - повелитель мира
Шрифт:
В разговор вмешалась Иринка, чей подавленный вид откровенно свидетельствовал о её скверном настроении, да и вообще о том, что ей надоели морские приключения:
– Нет уж, хватит! Я не хочу искать сокровища! Мне не нужно денег! Я хочу покоя!
– Вот дурилка!
– загоготал Кошмарик.
– А мы что же, не покоя ищем, что ли? Вот найдем сокровища, так и будет у нас полный покой. С деньгами-то каждый свободным да успокоенным станет! Куда хочу - поеду, что захочу куплю. Ты-то, конечно, замуж выйдешь за какого-нибудь мэна богатого, вот и будет тебе на всю жизнь покой. А мы, мужики, добывать себе покой должны, руками своими добывать!
– И вдруг Кошмарик словно очнулся - ударил себя по лбу ладонью,
Володе, который гнал "Стального кита" подальше от опасного соседства с бандитами, давно уже хотелось заглянуть в железный ящик. Ведь целью его экспедиции, как-никак, был поиск сокровищ, а в поднятом с погибшего транспорта ящике на самом деле могло быть что-то ценное.
– Хорошо, - не отрываясь от иллюминатора, сказал Володя, - возьми вначале в ящике зубило и молоток, а я подлодке всплыть дам. Я тех, что на платформе, запутал уже - не найдут нас.
Кошмарик с нескрываемой радостью бросился разыскивать инструменты, а Володя направил "Стального кита" к поверхности залива, но прежде, чем субмарина всплыла, он осмотрел горизонт при помощи перископа и сказал:
– Полный порядок! От плавучего крана мы отъехали довольно далеко, и теперь нас не заметят. А впрочем, нужно было утопить катер и этих, что в красных майках. Пусть бы поплясали на платформе с живодерами - компания подходящая!
– Ну так что, вскрывать ящик?
– не терпелось Кошмарику.
– Давай начинай!
– согласился Володя.
– А вдруг там мина?!
– прикрыла рот рукой Иринка, глаза которой наполнились неподдельным страхом.
– Да какая там мина!
– потряс Кошмарик ящик, и в нем загромыхало что-то мелкой дробью, будто в ящике лежали болты и гвозди или металлические пуговицы.
– Там драгоценности, чует мое сердце!
– разлакомился Кошмарик.
Володя, подойдя к Леньке, решил-таки проявить осторожность и сказал Кошмарику:
– Вполне может быть, что драгоценности, но ты, однако, не стучи по ящику очень уж сильно...
Кошмарик, бормоча себе под нос: "Боитесь! Всего боитесь!" - стал намечать острием зубила место на ящике, чтобы нанести первый удар молотком. Вот и ударил - и тут же стало ясно, что железо уже настолько проржавело, несмотря на оцинкованную поверхность, что зубило вошло в крышку как в масло. И вот Кошмарик, отбросив молоток в сторону, стал ковырять ящик острием зубила, будто открывал консервную банку: рж-рж-рж. Через пару минут крышка была наполовину отсечена, и можно было, отогнув её, просунуть в ящик руку. Нетерпеливый Кошмарик так и сделал. Послышался треск бумаги, и Ленька выбросил из ящика клок промасленного пергамента, запустил руку поглубже, рисуя на своем лице выражение крайней озабоченности и предвкушения чего-то острого, ранее не испытанного. Послышался лязг, и вот уже показалась кисть руки Леньки. Он разжал её - и все обомлели, даже Иринка, не сумевшая пересилить любопытства. На ладони Кошмарика лежало несколько крестов странной формы. Лапки этих крестов были широкими, и чем дальше от центра, тем становились все шире. В середине крест как бы имел внутренний черный крест, обрамленный по краям серебристым кантом. На одной стороне креста виднелась черная цифра "1813", а на другой стороне - "1939" и свастика. К одной лапке креста крепилась небольшая дужка с продетым через неё кольцом.
– Эге! Да это же Железный крест, фашистская награда!
– азартно воскликнул Кошмарик.
– Вещь стоящая, на рынке хорошо отойдет!
– А что же ещё лежит в этом ящике?
– была огорчена Иринка.
Девочка невольно была заинтригована, ведь в ней тоже жила хоть и маленькая, но все
– Сейчас поглядим!
– запустил Кошмарик руку подальше и снова выудил из глубин ящика целую пригоршню крестов.
– Во черт, опять эти бирюльки!
Теперь он не стал шарить в ящике рукой, а просто вытряхнул из него все содержимое - ничего, кроме крестов, в жестянке не оказалось. Володя, насупившись, смотрел на кучу крестов, рассыпанных у него под ногами, и молчал. Его сердце представляло собой механический органчик, выводивший уныло и тоскливо мелодию, похожую на похоронный марш Шопена. То, за чем он рвался на "Стальном ките", осталось или на дне залива, в трюме транспорта, или вообще существовало лишь в воображении его отца или в его собственном воображении.
– Ну что, съели?!
– с ядовитым ехидством спросила Иринка, видевшая, как были ошеломлены друзья, несмотря на заверения Кошмарика, что эти "стоящие вещи хорошо отойдут".
– Что "съели"?
– не понял поначалу Володя.
– Как что? Брильянты и изумруды! Смотрите, как их здесь много! Так и переливаются! Долго я так не смеялась!
Володя рассердился. Ему был неприятен тон Иринки, ведь он свидетельствовал о том, что девочка совершенно не желает признавать в нем победителя: вот, собрался на дно морское, а выудил оттуда консервную банку с какими-то побрякушками! Да, Володя на самом деле ехал в Лужскую губу совсем не за фашистскими наградами.
– Да чего ты понимаешь, гайка с дыркой!
– тявкнул на подружку Володя.
– Это же ценнейшая вещь, музейная! А здесь крестов не меньше полтораста штук, и получается, что мы выручим за них кучу денег. Кошмарик, ты специалист, скажи, почем этот товар загнать можно?
Ленька и без того стоял и прикидывал, почем можно толкнуть "товар". Когда-то он раскапывал финские доты на Карельском перешейке, и цена наградных значков, предметов амуниции, наград и прочей военной мишуры ему была знакома. Ленька потеребил себя за нос и важно сказал:
– Значит, так, если оптом сдавать, то долларов за семь каждый крест в Питере уйдет, а если по одному крестику - то баксов по двенадцать...
Иринка застонала, будто у неё болели зубы:
– Ой, барышники, мелкие торговцы! Знала бы я, в какую компанию попала, никогда с вами не встретилась бы! Купчишки поганые!
И Володя и Ленька сделали вид, что не расслышали восклицания Иринки, хотя оба мальчишеских сердца сжались до размеров теннисных мячиков.
– Но есть одна обалденная идея!
– поднял Кошмарик вверх палец с длинным грязным ногтем.
– Какая же?
– спросил Володя.
Кошмарик, казалось, медлил. Он на самом деле не мог простить себе, что вместо настоящих драгоценностей достал из транспорта какие-то кресты, и теперь ему нужно было срочно реабилитировать себя в глазах Володьки (а особенно Иринки) какой-нибудь неожиданной, оригинальной идеей. Пусть бы эта идея была шальная, дурацкая даже, но следовало теперь же отвлечь внимание девочки от примитивной рыночной сделки, к которой близилась экспедиция, начатая так романтично.
– У тебя в "Стальном ките" горючего много осталось?
– спросил Кошмарик, очень крепко потирая затылок и изображая на лице усиленную умственную активность.
– Ну немало, - ответил Володя, не понимавший пока, куда клонит приятель.
– Ты ведь с яхты ещё солярки принес, да и аккумуляторы заряжены, плюс к тому - ножной ход действует.
– Во! Классно!
– Кошмарик выкинул вперед поднятый вверх большой палец руки.
– Ножной ход нам особенно пригодится!
– Да зачем, зачем?
– стал нервничать Володя, не понимая намерений Кошмарика, но Ленька снова лишь ограничился вопросом, причем его рожица стала ещё более загадочной и в то же время ещё более глуповатой: