Стальной лабиринт
Шрифт:
Растов вел танк неравномерной змейкой.
– Фомин, лево двадцать…
– Есть лево двадцать!
«Раз… два… – считал Растов, – десять… одиннадцать… Пора!»
– Фомин, право сорок!
– Есть право сорок!
И снова отсчет.
«Раз… Два… Три… Девять! Пора!»
– Фомин, лево тридцать!
Когда до залитой огнем, испещренной пробоинами пирамиды аппаратной оставалось восемь сотен метров и стало уже совершенно ясно, что в ближайшие месяцы этот радар вряд ли засечет даже Первый Ударный флот в сомкнутом парадном строю, Растов услышал восторженный вопль
– Идрить твою налево! Ну и разделали! Жаль, заснять толком не удалось, внукам бы показывал…
А вот голос комвзвода-2, лейтенанта Загорянина, был исполнен озабоченности:
– Товарищ Растов, Костя! Что-то зарвались мы!.. Поворачивать, поворачивать пора!
– Отставить «поворачивать»! – не согласился Растов. – Подставим корму – и, считай, пали смертью храбрых!
– Твое предложение?
– Пройдем между рядами антенн и уже там нырнем в лощинку!
Подтверждая правоту Растова, из-за пылающей пирамиды показались несколько зенитных самоходок «Рату». Они ворочали лазерпушками необычайно быстро и ловили русские танки в прицел с проворством кошмарных сновидений.
Диспенсеры групповой противолазерной защиты на «двести втором» пыхтели вовсю. Но зловредные пучки когерентного излучения выедали дыру за дырой в охранительном металлизированном тумане, оставляя на лобовой броне башен раскаленные оспины глубиной в кулак. Придись те же импульсы на тонкую кормовую броню, и их песенка была бы спета…
– Товарищ капитан! – Голос командира «двести второго» дрогнул. – У меня заканчивается расходка для диспенсера!
– Запас есть?
– Откуда?
– Почему не взяли в подвесной бак?! – злобно осведомился Растов.
– Взяли. Но тоже выработали!
– Ч-чер-рт! – Растов ударил кулаком о ладонь, чтобы хоть так сбросить накопившееся в мышцах дурное напряжение. – Сколько осталось?
– Четырнадцать процентов!.. Нет, тринадцать.
– Товарищ Константин, – это был невеселый баритон Валеры Загорянина, – принял решение отвлечь огонь противника на себя. Продолжу бой с зенитками самостоятельно. А вы уходите обратно к шелковой фабрике. Хлебову от меня персональный привет… Пусть живет.
Сердце Растова громко застучало. Пора было принимать решение. Трудное решение.
Сказать Загорянину: «Так не пойдет, следуй за мной»? Он все равно не послушается! Он знал Валеру. Сорвиголова в погонах. Упрямый как баран. Переубедить его в такой обстановке невозможно… Как, впрочем, невозможно и в любой другой.
Поступить наоборот («Я остаюсь с тобой, вместе примем бой с превосходящими силами противника!») Растов тоже не мог. Это означало предать Нину, судьба которой занимала все больше драгоценного места в его мыслях, понемногу грозя вытеснить мысли о чем-либо ином. Мало ли что этот клонский маньяк сейчас с Ниной делает? Страшно даже подумать! А что, если в зороастризме есть человеческие жертвоприношения? А что, если этот заотар думает, что они есть?
Но не поедет же он спасать Нину к этой самой Пещере Дракона вместе со всеми своими чудо-богатырями! Глупо это как-то… Да что «глупо»! Преступно! Чем больше танков прикроют отход грузовиков с освобожденными пленными, тем надежнее выйдет спасение.
– Утверждаю твое решение, Валера, – сказал Растов. – Горжусь тобой и твоим экипажем… «Двести второму» – сопровождать меня!
При этих словах Растова мехвод резко свернул вправо и, протаранив стену из пустых канистр, понесся по аллее между двумя рядами ажурных антенн.
Впереди отчаянно метались полуодетые клоны – вероятно, те самые «инженеры». Субота, не дожидаясь особых указаний, хладнокровно полил пляшущих человечков из обоих пулеметов.
Как видел Растов на камере заднего обзора, «двести второй» смог кое-как повторить его маневр, хотя с пушкой у него творилось что-то неладное. Она фантастическим образом искривилась, точно была изготовлена не из стали, а из пластилина.
Как Растов и рассчитывал, командиры клонских самоходок, поставленные охранять «Инженерный замок», испытывали перед конструкциями мудреного радара ПКО мистическое благоговение дикарей, не знающих огня и презерватива.
Поэтому, пока два танка неслись сквозь лес антенн, в них почти не стреляли, боялись повредить казенную чудо-технику.
Зато когда они, пробив забор, покатили по степи, клоны смогли отвести душу и садили в них, как в последний раз.
Вероятней всего, если б «Рату» отважились пойти за русскими танками на полной скорости, они в конце концов подстрелили бы оба. Однако «тэ десятый» Растова на отходе вел огонь из развернутого на корму орудия. После того как особо обнаглевшая «Рату» получила меткое попадание и потеряла башню, клоны умерили свой пыл и перешли на стрельбу с места.
И все равно никто не знает, чем бы эта авантюра закончилась, если б не высохшая старица реки Желтухи.
Растовская «сотка» и «двести второй» нырнули в камышовый океан. Вокруг танков сгустились предрассветные сумерки.
«Рату» помедлили с полминуты, а потом открыли огонь наугад. Они подожгли камыши за кормой и впереди по курсу, однако попасть по русским танкам не могли даже случайно: оба Т-10 находились теперь ниже линии огня, а фотоны по баллистической не летают.
До холмов, предваряющих сланцевые нагромождения Молибденового кряжа, было уже рукой подать.
«Что угодно – только не вертолеты… Господи, пожалуйста, не вертолеты, не вертолеты!» – молился-твердил Растов.
Глава 8
Женишок
Январь, 2622 г.
Пещера Дракона
Планета Грозный, система Секунда
За километр до начала подъема Растов отослал «двести второй» на запад, строго наказав командиру экипажа нагнать грузовики с пленными и эскортировать их до самого расположения дивизии. Конечно, с поврежденной пушкой танк не представлял собой полноценной боевой единицы, но все-таки два пулемета и навесные контейнеры – один с «Антоном», другой с четырьмя зенитными ракетами – еще могли сказать свое слово в ближнем бою.