Стальной пляж
Шрифт:
— Всё, что я помню, это: "Не пускай его с чёрного хода на первом свидании".
— "Будь готова", любовь моя, "будь готова"! — и я махнула в сторону двери одной из моих волшебных палочек.
Разумеется, один из огоньков заупрямился и остался красным. Тогда я наугад выбрала другое устройство, и электроника сработала, как нечестный игровой автомат. Мы вошли в дверь, и тут я догадалась, для чего Крикет тёмные очки.
Мы попали в обычный коридор, из которого вели три двери. Из-за одной доносилась музыка. Если верить карте, за которую я заплатила кучу денег Уолтера, это и была нужная дверь. На сей раз я использовала все три прибора, и последнему из них пришлось потрудиться. Каждый из красных огоньков соблаговолил погаснуть только после бешеной пляски цифр на дисплее отмычки. Похоже, она каким-то
Или, точнее сказать, с головами советников.
Головы лежали на полке в нескольких метрах от нас и были обращены лицами в противоположную от двери сторону — на большой экран, где шёл фильм "Это случилось на Всемирной ярмарке" [51] . Они находились в своих ящиках — не думаю, что их легко было бы оттуда извлечь, — так что пред нашими взорами предстали телеэкраны, отображавшие семь затылков. Если перцеры и заметили нас, то не подали виду. Впрочем, для меня по сей день остаётся загадкой, как бы они могли его подать. К нижней части полки было подсоединено множество проводов и трубок, они вели к небольшим аппаратам, что-то весело гудевшим себе под нос.
51
It Happened at the World" s Fair — мелодрама (США, 1963 г.), режиссёр Н. Таурог, в главной роли Элвис Пресли.
Бренда начала ужасно нервничать. Она собралась что-то сказать, но я приложила палец к губам и надела маску. Под внимательным взглядом Крикет Бренда последовала моему примеру. Я заранее запаслась эластичными масками, искажающими голос — такие обычно продаются на Хэллоуин. Сейчас я прибегла к ним больше для того, чтобы успокоить Бренду — не думаю, что они были бы нам полезны, если бы всерьёз запахло жареным, ведь камеры слежения при входе наверняка давно запечатлели наши лица. Но она разбиралась в подобных вещах куда меньше моего и даже не задумалась об этом.
Крикет держала руку в кармане с тех пор, как мы вошли в первый коридор. Теперь она потянула её наружу, и я с криком: "Что это там за чёрт?!" — ткнула пальцем ей за плечо. Она оглянулась, а я выхватила из-за пояса один из гаечных ключей и с силой вмазала ей по макушке.
Это сработало вовсе не так красиво, как показывают по телевизору. Крикет рухнула, но тут же приподнялась на руках и потрясла головой. Изо рта её тянулась нитка слюны. Я снова ударила её, на этот раз до крови, но она всё никак не отключалась. В третий удар я вложила настоящую силу — но, как и следовало ожидать, Бренда схватила меня за руку и сбила прицел. Ключ соскользнул вбок и повредил голову сильнее, чем я намеревалась, но самое главное получилось: Крикет осела на пол, как мешок сырого цемента, и больше не двигалась.
— Что вы творите, чёрт вас возьми? — спросила Бренда. Под действием маски её голос стал похож на кваканье жабоящера с планеты Икс.
— Бренда, я же сказала, никаких вопросов.
— Я не собиралась делать ничего подобного.
— Я тоже, но если ты сейчас начнёшь путаться у меня под ногами, клянусь, я сломаю тебе обе руки и брошу здесь рядом с ней.
Она смерила меня взглядом сверху вниз, тяжело дыша, и я засомневалась, смогу ли так уж легко с ней справиться. Мои поединки с разъярёнными женщинами не всегда оканчивались победой, даже если у меня было преимущество в весе. Но она дрогнула и покорно качнула головой. Я упала на одно колено, перевернула Крикет на спину и нагнулась к лицу. Я ощутила её пульс — вроде бы он бился нормально, приподняла веко и проверила зрачок. На этом мои познания в области первой помощи заканчивались, но я убедилась, что жизнь поверженной конкурентки вне опасности. К тому же ей скоро придут на помощь, хотя она этому и не обрадуется. Я подобрала оглушарик, выпавший из её ослабевших пальцев, и спрятала себе в карман. Затем сунула Бренде фотографию:
— Посмотри вон в тех кабинетах и найди нечто подобное.
— Что мы…
— Проклятье, никаких вопросов!
Я проверила четвёртый, самый дорогой воровской инструмент, который работал не переставая с тех пор, как мы проникли в студию. Все лампочки были зелёные. Этот прибор подавлял все активные и пассивные системы, которые могли бы издать крик о помощи вместо семи гномиков на полках. Не спрашивайте меня, каким образом — я знаю только, что если один человек смог придумать замок, то другой обязательно догадается, как его вскрыть. Я заплатила бешеные деньги за информацию о системах безопасности студии, и до сих пор мои затраты окупались. Я обогнула полку и встала между экраном и Советом, чтобы видеть семь знаменитых "говорящих голов", примелькавшихся на телеэкранах с начала начал. Я выбрала самого Верховного Перцера и наклонилась поближе к его чопорному недовольному лицу. Его первой реакцией было попытаться, насколько позволял обрубок шеи, разглядеть, что там сзади меня. Фильм интересовал его больше, чем возможная угроза его жизни! Полагаю, если живёшь в коробке, то поневоле начинаешь довольно-таки фаталистски относиться к подобным вещам.
— Я хочу, чтобы вы сказали мне, каким образом снять вас с полки, не причинив вам вреда, — произнесла я.
— Не трудитесь, — фыркнул он. — Через несколько минут сюда придут, и вы будете арестованы.
Я надеялась, что он блефовал, но никоим образом не могла удостовериться в этом.
— Сколько вы проживёте без этих машин?
Он поразмыслил и сделал движение головой, которое я истолковала как попытку пожать плечами:
— Отсоединить меня легко, просто поднимите за ручку сверху ящика. Но я погибну через несколько минут.
Казалось, эта мысль нисколько не смутила его.
— Если только я не подсоединю вас к одной из этих штуковин, — я взяла у Бренды найденный ею прибор и показала Верховному Перцеру. Он скорчил кислую мину.
Не знаю, как этот прибор назывался, но назначение его было в том, что он позволял голове жить. В нём содержалось нечто вроде искусственных органов — сердца, лёгких, почек и тому подобного — в сильно уменьшенном виде: много ли надо голове без тела? Мне сказали, что он сможет поддерживать жизнь Верховного Перцера восемь часов на собственных ресурсах, а при подключении к медицинскому автомату — бесконечно. По размерам он был таким же, что и ящик для головы, а глубиной — сантиметров десять. Я поставила прибор на пол и подняла ящик за ручку. На мгновение Перцер забеспокоился. Несколько капель крови упали на полку. Я разглядела там лабиринт металлических игл, пластиковых трубок и воздуховодов. Подобный же рисунок складывался и на поверхности переносного устройства, так что невозможно было подсоединить голову неправильно. Я установила ящик на систему жизнеобеспечения и надавила книзу.
— Всё правильно? — спросила я Верховного Перцера.
— Там особо не в чем ошибаться, — ответил он. — Но вам никогда не выйти отсюда с этой ношей.
— Посмотрим.
Я нашла нужные тумблеры, отключила его голос и три из четырёх экранов, а четвёртый, где раньше было его лицо, переключила на фильм, который перцеры смотрели, когда мы вошли.
— Пора убираться отсюда, — сказала я Бренде.
— А как же она? Как же Крикет?
— Сказала ведь, никаких вопросов! Идём!
Она поплелась за мной в коридор, за дверь, у которой мы встретили Крикет, и дальше по коридорам — пока мы не свернули за угол и на пути у нас не оказался крепкий мужичок в коричневой форме. Он скрестил руки на груди и хмуро уставился на нас:
— Куда это вы с этим направляетесь?
— А как ты думаешь, Мак? — ответила я. — Несу обратно в магазин. Когда пытаешься включить десять тысяч таких штук одновременно, случаются поломки.
— Мне никто ничего не сообщил.
Я поставила Верховного Перцера на пол так, чтобы охранник мог видеть фильм, и он тут же отвлёкся от нас на экран — на что я и надеялась. Есть в движущихся картинках нечто притягательное — особенно для перцеров. На всякий случай я положила руку на свой верный гаечный ключ, а другой рукой принялась со скучающим видом перелистывать папку Крикет. Дошла до некой страницы — кажется, это был страховой полис на квартиру Крикет — и торжествующе изрекла, указывая в середину: