Шрифт:
Глава 1, Давид
В тот вечер в моем доме было тихо. Я сидел наедине с ним. С моим приговором.
А ведь все начиналось так невинно. Я тогда не смог нащупать в кармане ключи. Мои руки просто отказались чувствовать. Распознать знакомый предмет.
Ну конечно, списал то состояние на какие-то свои глюки, тараканы и усталость.
Но теперь я знаю, что со мной.
Со стола на меня мрачной тенью
Знаете, что значит это черт-ногу-сломит заболевание? Что это такое для молодого перспективного бойца (я имею ввиду себя, конечно)?
Уже через пару лет, как объяснил мне врач, при моей форме болячки, я просто сдохну. А до этого буду постепенно превращаться в овоща все больше и больше. С каждым днем доставляя непосильные тяготы моей семье. У меня будут течь слюни, я не смогу двигаться и говорить, я буду гадить по себя...
А ведь мне всего девятнадцать!
Я был боксером. Надо сказать, хорошим боксером. Домашние полки ломятся от кубков, а под грузом моих медалей реально можно упасть и не встать.
Я одержал победу в нескольких профессиональных поединках, и это было начало моей настоящей спортивной карьеры. Тренер просто прыгал до потолка, глядя на то как я нокаутировал того парня в последнем раунде.
Ну а теперь этого всего не существует. Я просто сижу дома в кресле, целыми днями пялюсь в телевизор и лелею свою парализованную конечность.
– У меня есть для тебя одно предложение, - заговорщицки сказал невролог во время очередного осмотра, на котором выяснилось, что прогресс моего заболевания стремителен.
Молодой доктор был таджик по национальности, и глядел на меня, хитро прищурив свои раскосые глаза.
– И какое же?
– меня не особо интересовало, что он там скажет. Наверняка опять назначит какие-то чудо-препарат (конечно же, экспериментальный) который давеча ему принес медпред. Знаю я всю эту кухню.
Однако, то, что я услышал, заставило меня удивиться.
– Запись сознания!
– торжествующе произнес Хабиб Раимджанович.
– Есть один экспериментальный проект, его сейчас тестируют в НИИ неврологии...
– Стоп, погодите, - оборвал его я. Признаться, слова доктора звучали шокирующе.
– Какая еще запись сознания? Это щутка, что ли?
– Нет, мой друг, - улыбнулся Хабиб.
– Это реальность. Подумай, ведь, будем откровенны, прогноз твоего заболевания очень неблагоприятный. Парезы с каждым днем нарастают. Я, как, доктор, не должен тебе такого говорить, но очень скоро все это приведет к фатальным последствиям, - он многозначительно ткнул пальцем в мою левую руку, которая с некоторых пор уже полностью перестала работать.
– Но я же даю тебе шанс на светлое будущее! Это прогресс! Это Наука! Твое сознание будет записано на информационный носитель, а потом, когда мы найдем для тебя подходящее тело, ты сможешь вернуться к жизни! И не будет больше никакой болезни!
Под конец своей бурной речи доктор стал беспокойно прохаживаться по кабинету туда-сюда, то и дело вскидывая руки и выкрикивая каждое свое слово. Кажется, он даже забыл что я нахожусь рядом с ним.
– Проект новая жизнь! Мы вернем тебе тело! Ты будешь первым человеком, излечившимся от неизлечимой болезни! А в след за тобой пойдут другие! Я, то есть ты, сделаем человечество бессмертным!
– А вы, я так понимаю, уже мните себя новым Бехтеревым, да?
– меланхолично оборвал я его тираду.
Хабиб вдруг резко замолчал и стушевался. Его желтоватые азиатские щеки густо покраснели, и сам он как-то поник.
Он уселся напротив моего кресла, и осторожно взял меня за парализованную руку.
– Давид, дорогой, пойми, - тихо заговорил он, - это твой единственный шанс. И мой тоже. Как врача.
В светлой комнате с кафельными стенами было тепло и тихо. Вместо левой стены в помещении было большое панорамное стекло, за которым я оставил свою своих, чтобы они могли наблюдать за процедурой.
Моя семья собралась в полном составе. Отец, мать и младший брат. Даже тренер пришел. Я видел их каменные лица, и чувствовал насколько сильно они страдают, но ничего не мог поделать. Согласие дано, отступать больше некуда. И если я что-то решил, так иду до конца.
Санитар в белом костюме вкатил каталку вместе со мной прямо на середину комнаты.
Меня уже ждали. Люди в белых халатах, человек десять. Ни о чем-то спорили, сыпля наукообразными терминами. Среди них был мой врач Хабиб. Он молча стоял рядом с высоким седовласым человеком - видать местный профессор. И судя по виду, Хабиб чувствовал себя в чем-то виноватым.
Профессор смотрелся мрачно. Внимательно разглядывая меня сквозь толстые стекла очков в роговой оправе, он подошел и грубовато спросил:
– Ну что, готов?
И больше ничего.
Я кивнул в знак согласия. Конечно, готов, черт вас побери. Вы же мне столько всего понаобещали! Хабиб, проклятый обманщик, если мне не вернут тело, я с тобой поквитаюсь. Правда, еще не знаю пока как.
Люди в белых халатах вдруг разом засуетились, забегали по комнате, что-то друг другу крича на латыни. Я ничего не понял.
Затем один из ученых нажал кнопку, и с потолка на меня опустилась груда разноцветных проводов, увенчанных электродами.
Кто-то помазал мне виски чем-то гелеобразным, и начал последовательно подключать к моей голове эти электроды. Один, второй, третий...Их было очень много. Я решительно не понимал, что творится и мне стало страшно. Ладони вспотели, по коже пробежало стадо мурашек... А вдруг эти белохалатные меня сейчас просто усыпят, как крыску? Я дернулся, чтобы последний раз взглянуть на отца, но не смог. Ученые замкнули на шее ограничитель.