Стальной рассвет. Пески забвения
Шрифт:
Ойси непроизвольно отступила на шаг.
— Ты боишься меня? — растерялся юноша.
— Тебе не нужно было приезжать, Эрл, — несколько неуверенно произнесла Ойси, с опаской вслушиваясь в доносящийся зов ищущих её воинов. — Тебя могут увидеть.
— Я не боюсь никого и ничего, — воскликнул юноша. — Я готов сражаться с самими богами за тебя, за твою любовь ко мне. Уедем прямо сейчас! Поедем со мной! Помнишь, как мы ехали в Тафакор! Разве нам было плохо вдвоём?
— Ты должен помнить, Эрл, что
— Я готов следовать за тобой повсюду без всяких обещаний с твоей стороны. Я счастлив уже тем, что вижу тебя, слышу тебя, я жизни не пожалею, чтобы защитить тебя от всех врагов и напастей. Уедем!
— Я не могу уехать вот так. Это было бы нечестно по отношению к князю, Эмнильде, их матери Регелинде. Она тоже колмадорийка, как и мы.
— Вот как? — удивился Эрл.
— Да. Старый князь захватил её в полон, во время похода на Колмадор.
— Вот видишь, Ойси! Они все готовы убивать и разрушать, они идут войной на нашу родину. Зачем ты с ними?
— Эти люди не такие, они чтут Откровения Предтечей, я имела возможность убедиться в этом, живя здесь, узнавая их день за днём.
— Но ведь этот князь, чтущий Откровения, убивал колмадорийцев, он захватил тебя, привёз сюда насильно, против твоей воли.
— Князь спас меня от энгортов, он и тебе дал свободу. Ты сейчас волен поступить, как захочешь.
— А разве ты не вольна в своих желаниях, несмотря на услугу князя? Ты колмадорийка! Никто не может заставить тебя делать то, чего ты не хочешь! Или я не прав? Или в твоих жилах не течёт кровь рода Варбургов, чьи дочери не раз становились королевами?
— Эрл, ты знаешь не всё, — произнесла девушка, с болью и сожалением глядя на юношу.
— Так скажи мне!
— Здесь никто не заставляет меня делать то, чего я не хочу делать. Здесь у меня свободы больше, чем было её на родине.
— То есть ты здесь по своему желанию? — переспросил Эрл.
— И да и нет.
— Я не понимаю, Ойси! — почти в отчаянии произнёс юноша.
— Я не знаю, как объяснить это. Мне кажется, что никто не удерживает меня здесь, я думаю, что вольна уехать отсюда в любое время, но… я боюсь этого и не хочу.
— Боишься уехать? Опасаешься, что будет погоня, тебя схватят и отношение ухудшится?
— Нет, Эрл. Я не об этом говорю.
— О чём же, Ойси? О боги! Как мне понять тебя?! — воскликнул Эрл.
— Я говорю о том, что здесь обрела вторую семью, — сказала девушка твёрдо.
Эрл молчал, с растерянностью глядя на Ойси. Что угодно он готов был услышать: что её унижают, держат взаперти, а эти прогулки в одиночестве — насмешка в виде мнимой свободы. Но сказанное повергло, раздавило, лишило слов.
Они стояли молча, пока Ойси не произнесла:
— Вывези меня из леса, Эрл. Моя лошадь ускакала, я боюсь
Юноша придержал стремя, помогая Ойси сесть в седло.
Голоса воинов отдалились, лишь эхо доносило тревожный зов.
На окраине леса девушка спустилась с коня, а Эрл произнёс:
— Сегодня вечером я буду ждать тебя здесь, Ойси. Буду ждать до рассвета. Если ты приедешь, мы вернёмся на родину. Если нет… если нет, я буду помнить тебя всю жизнь.
Он взял коня под уздцы и вернулся в лес.
Ойси смотрела ему вслед, взволнованная, готовая вот-вот расплакаться.
Вскоре она услышала топот копыт. Двое воинов на взмыленных конях, выскочили из-за деревьев, увидели её и поспешили к ней.
— Вы целы, госпожа? — с тревогой спросил один.
— Да, всё хорошо, — ответила девушка, взяв себя в руки. — Мне удалось соскользнуть с лошади. Я вышла на знакомую дорогу и дошла сюда.
— Хвала богам! — воскликнул воин. — Они хранят вас от несчастья, а нас от гнева господина!
— Вернёмся в замок, — сказала Ойси. Я продрогла.
— Конечно, госпожа. Позвольте, я придержу стремя и помогу вам сесть на моего коня. Не бойтесь, я буду идти рядом и держать его под уздцы. Скачи, найди остальных, сообщи, что с госпожой ничего не случилось, мы возвращаемся в замок, — добавил воин, обращаясь к своему спутнику.
Не ведала Ойси, что её и Эрла видел князь. Он с отрядом возвращался от моря, где совершал объезд, проверяя, нет ли пиратов. Не зная, что девушка одна отправилась на конную прогулку, не понимая, что произошло, Велеурд увидел их вдвоём.
Стоя на холме в невысоких кустах, наблюдал за ними, не слыша слов. Когда же колмадориец ушёл в лес, а воины нашли девушку, князь двинулся к замку.
По возвращении Ойси уединилась в своих покоях, не вышла к обеду и к ужину, сказавшись больной, как и Эмнильда.
Князь, знающий об истинной причине её затворничества, был спокоен, но лекаря к девушке направил, наказав тому тщательно позаботиться о ней: всё же неожиданное поведение лошади и её бешеная скачка могли негативно повлиять на самочувствие Ойси.
Наступивший вечер был тих, зарядивший днём мелкий затяжной дождь прекратился, лёгкий ветерок немного разогнал тучи. Закатившееся за море солнце раскрасило их чудными оттенками. Люди замирали, благоговея перед величием богов, сотворивших такую красоту.
Велеурд ждал. Он приказал не поднимать мост через ров, а факелы не зажигать. Удивлённой и встревоженной матери он объяснил причину. Регелинде подобное решение и рассуждения не понравились, но возражать она не стала, понимая, что это совершенно бесполезно: её сын весь в старого князя — если уж что решил, от своего не отступится.