Стальные когти
Шрифт:
И так продолжалось каждый день без остановки. Через какое-то время фон Доденбург почувствовал себя таким измотанным, что его не возбуждала даже мысль о прекрасном молодом теле юной Карин Шмеер. И даже неутомимый любитель вкусной еды обершарфюрер Шульце больше не рвался, как раньше, в дом гауляйтера Шмеера, чтобы отведать там шницели с жареной картошкой. Что же касается гауптшарфюрера Метцгера, то его беспокойство по поводу возможных измен жены уступило место глубокой тревоге по поводу возможной отправки их батальона на Восточный фронт. Судя по столь интенсивной подготовке, это было практически неизбежно. И опасениям Метцгера суждено было подтвердиться. 20 июня 1943 года старших офицеров «Вотана» вызвали на совещание в Билефельд, которое проводил сам Зепп Дитрих — командир
Обергруппенфюрер Дитрих, коренастый ветеран-танкист Первой мировой войны с грубым обветренным лицом, встретил офицеров СС со своей обычной грубоватой непринужденностью, чему несомненно способствовало то обстоятельство, что, как обычно, он уже успел подкрепиться с утра бутылочкой шнапса. Не тратя времени, любимец фюрера сразу же, по своему обыкновению, приступил к делу:
— Господа, на этот раз верховное командование поручило нам выполнение действительно грандиозной задачи. Мы будем действовать совместно с дивизией «Великая Германия» [26] . Наша первоначальная цель — Прохоровка. Прорвав фронт под Прохоровкой, мы сможем обойти Курск с фланга. И, клянусь Богом, нам вполне по силам сделать это: ведь в нашем распоряжении будет 700 танков, включая 100 новейших «тигров». Далее мы должны двигаться в северном направлении и соединиться с группировкой под командованием Вальтера Моделя.
26
Элитная панцергренадерская дивизия вермахта; хотя она не входила в состав войск СС, ее служащие имели привилегию ношения нарукавной именной ленты дивизии.
Зепп Дитрих протянул руку к стакану шнапса, который адъютант поставил справа от него, и осушил его одним глотком.
— Большинство из вас, я вижу, и так уже заработали все жестянки [27] , какие только можно. Но за это сражение нам суждено заработать еще больше наград. Тот, кто будет воевать хорошо, получит и продвижение по службе. Но вы не должны думать, будто это будет легкой прогулкой. Советское командование организовало под Курском очень глубокую эшелонированную оборону. — Он ударил по карте кулаком. — Русские зарылись глубоко в землю и везде наставили противотанковые укрепления. Если верить людям Старого Лиса [28] , иваны ожидают в этом районе танковый удар — и готовятся к нему. Но при этом они полагают, что мы сначала пошлем вперед танковые группы, чтобы совершить прорыв их линий обороны, а уже затем в образовавшиеся бреши двинется наша пехота, чтобы развить успех. Соответственно, они готовятся к тому, чтобы пропустить наши танки вперед и, дождавшись появления здесь пехоты, измотать и уничтожить ее. А потом расправиться с прорвавшимися далеко вперед танками. Но они могут дожидаться этого шанса хоть до второго пришествия, потому что мы не дадим им его! Наша пехота не пойдет вслед за танками — она рванется вперед вместе с бронетехникой, пехотинцы поедут вперед на броне и будут выполнять свои задачи одновременно с танкистами, а не после них. Сейчас же начальник штаба Кремер доложит вам, какие точно силы собрали русские в районе Курска. А ты, адъютант, принеси-ка мне еще выпить, пока я не сдох тут от жажды!
27
Имеются в виду боевые награды.
28
Прозвище адмирала В. Канариса, руководителя германской военной разведки (абвера).
Начальник штаба дивизии Кремер, который всегда выручал в подобных случаях Дитриха, не обладавшего систематическим военным образованием и не умевшего читать даже штабную карту, выступил вперед и принялся излагать точные данные о состоянии оборонительных рубежей русских в районе Курска:
— Глубина линий обороны в местах сосредоточения войск Центрального и Воронежского фронта составляет от 120 до 170 километров.
Эта громадная цифра произвела сильное впечатление даже на закаленных офицеров СС. Но Кремер, точно не заметив их вытянувшихся лиц, спокойно продолжал:
— Русские вырыли в общей сложности 5 тысяч километров траншей и окопов и установили 400 тысяч мин и противотанковых фугасов. На один километр фронта у них приходится до 2400 противотанковых и до 2700 противопехотных мин. Это в шесть раз превышает плотность минирования во время битвы под Москвой и в четыре — под Сталинградом. Русские также уделили огромное внимание организации противовоздушной обороны. Согласно данным военной разведки, у них в этом районе сосредоточено 9 дивизий ПВО и 40 полков…
— Хватит, хватит, — поморщился вдруг Зепп Дитрих. — Кремер, ты что же, хочешь испугать всех нас?
— Я просто излагаю факты, — ответил начальник штаба.
— Факты! — фыркнул Дитрих. — Настоящие солдаты не должны позволять фактам гипнотизировать себя. Иначе они никогда не осмелятся перейти в атаку. — Командир дивизии обвел глазами выстроившихся перед ним офицеров и ухмыльнулся: — Господа, раз я ознакомил вас всех с планом предстоящих боевых действий, а Кремер рассказал о системе обороны русских, которую нам придется преодолевать, я предлагаю на этом закончить. Теперь пусть каждый боец займется тем, что обычно делает перед боем всякий солдат — хорошенько напьется и переспит с ядреной девкой, если только сможет.
Он повернулся к адъютанту и рявкнул:
— Принести шнапс!
В помещение вбежали одетые в белую форму официанты с серебряными подносами, на которых были расставлены запотевшие рюмки с охлажденным шнапсом. Они быстро раздали его присутствующим офицерам.
Зепп Дитрих высоко поднял свою рюмку.
— Господа, выпьем за успех операции «Цитадель»! — проревел он.
— За успех операции «Цитадель»! — хором откликнулись офицеры.
Одним глотком они опорожнили свои рюмки. В следующую секунду помещение наполнилось звоном разбиваемого стекла — по традиции, все швырнули пустую посуду в камин.
Глава седьмая
Фон Доденбург потряс головой, пытаясь сфокусировать зрение. Когда это ему наконец удалось, он увидел, что по всей комнате разбросана одежда Карин. На полу валялись ее белые трусики и юбка, а свитер свешивался с изголовья кровати.
Повернувшись, он увидел, что сама Карин безмятежно спит рядом с ним. Видимо, во сне ей стало жарко, и она откинула одеяло, как это порой делают маленькие дети. Но в обнаженном теле девушки уже не было ничего детского. В глаза фон Доденбургу бросились пленительные округлые очертания ее полной груди, крутые бедра и темный пушок между ногами. Все это наглядно свидетельствовало о том, что она — женщина, вполне сформировавшаяся женщина.
Вчера, когда Шульце привез его из Билефельда после совещания у Зеппа Дитриха, то Карин, ничуть не колеблясь, схватила его за руку и сама увела в свою спальню. Там она, не давая фон Доденбургу опомниться, принялась дрожащими от желания руками срывать с себя одежду.
После этого они занимались любовью почти всю ночь, точно она никак не могла удовлетворить ту страсть, которая переполняла все ее юное гибкое тело. В конце концов фон Доденбург не выдержал и взмолился о том, чтобы она дала ему хоть немного поспать. И, несмотря на ее горячие возражения и слезы в ее глазах, он заснул и уже не помнил ничего.
Карин открыла глаза, увидела его и обвила его шею своими сильными руками.
— Поцелуй меня, — попросила она. Ее губы были слегка потрескавшимися после жгучих ночных ласк.
Он поцеловал ее. Но в его движении не было настоящей страсти, и Карин сразу почувствовала это. Она отодвинулась и пристально посмотрела на Куно, затем откинула со лба густую прядь белокурых волос.
— Что случилось? — Ее голос был спокоен и вполне трезв.
Он пожал плечами.
— Понимаешь, Карин, все это как-то неправильно… нехорошо. Ты же все-таки школьница. А я взрослый офицер СС. Я… — Он неловко замолчал, не в силах подобрать нужные слова, чтобы выразить свою мысль.