Стань моей Верой

Абдулова Мария

Мужчина смеётся, откинув голову назад, а Вера видит перед собой совершенно другую ситуацию, другого человека и чувствует себя при этом совершенно иначе. Отходит на несколько шагов назад, оглядывается для чего-то, словно следит кто-то.

— Узнаю любимого папу, — Денис неожиданно протягивает руку и предлагает. — Давайте я вас подвезу до дома? Холодать начинает.

Сын Пал Палыча хороший человек. Она это поняла, когда он и его отец пришли на следующий день, после их с Сашкой заселения в квартиру и помогли расставить всё на свои места, что-то отремонтировали, а что-то и вовсе выбросили. В благодарность Вера накормила обоих мужчин ужином. После той встречи они виделись ещё несколько раз, когда Денис приезжал за родителем, которого Вера приглашала в гости, если не каждые выходные, то раз в две недели точно, давала возможность Пал Палычу

выговориться, поделиться последними новостями и собственными весёлыми историями из жизни. Каждому нужно живое общение хоть с кем-то, когда близкий человек находится в другом городе, а телефонных разговор не хватает. Понимала, как мужчина тоскует по сыну и поэтому просто с ним разговаривала, чаще всего слушала, кормила печеньем и интересовалась об успехах. Когда Денис был в городе, приглашала в гости обоих, смотрела на него, ожидая хоть какого-нибудь оклика в груди, но было пусто… А ведь он был красивым мужчиной и как у любой другой нормальной женщины у неё должно было хоть что-то внутри «ёкнуть», но… видимо Вера под категорию «нормальных» до сих пор не подходила. Замечала на себе мужской взгляд и вежливо улыбалась, не переступая через грань.

Теперь она ещё больше уверилась в том, что ей уже ничего не поможет. Не излечить, не выбить, не забыть. Остаётся просто смириться и жить дальше, как планировала это изначально.

— Вера? — мужские голубые глаза внимательно следили за ней. — А может, посидим где-нибудь? Выпьем кофе? Я знаю, тут недалеко есть отличное место и…

Его прервал звонок её телефона, спасая их обоих от неловкого момента.

— Простите, Денис, — вежливая улыбка сводит скулы, и она отступает назад ещё на несколько шагов. — Это дочь звонит. Давайте в следующий раз вернёмся к этому разговору? Извините, пожалуйста.

Разворачивается и быстро скрывается за углом дома, доставая из кармана телефон, прекрасно понимая, что больше таких разговоров не будет. Ей этого не нужно.

Глава тридцатая

— Завтра принесу новогодние украшения, — склонившись над ведомостями, пробормотала Антонина Васильевна.

— Думаете уже пора? — Вера оглянулась на календарь, висевший на стене за их спинами. — Сегодня только третье декабря.

— А чего тянуть? — женщина на мгновение на несколько секунд отрывает взгляд от документов, поправляет спавшие очки и устало вздыхает. — Устроим себе праздник раньше всех. Глядишь, и подарочки от Деда Мороза получим раньше. Вижу по бумагам, что поставщики меня уже поздравить решили… Ну, вот, что за люди?

Вера улыбнувшись вышла к прилавку, услышав звон колокольчиков, которые весели у них над дверью.

— Добрый день, — кивнула покупателям, краем глаза осматривая полупустой зал.

Вздохнула немного устало, опёрлась ладонями о стол и вгляделась за стекло витрины магазина, за которым бушевала метель.

Отчего-то пробежались мурашки по коже, словно она не находится в тепле помещения, а стоит там, на улице, под холодным ветром. Захотелось передёрнуть плечами и натянуть рукава свитера на ладони, словно это помогло бы ей как-то согреться. И вроде не чувствовала себя замёрзшей, только внутри почему-то всё равно всё в комок сжималось и дрожало. Пальцы подрагивали и глаза пекло от бессонной ночи. Давно с ней такого не происходило — глаза закрывала, а сон не приходил. И вроде спокойно на душе. Сашка спит за стенкой. В голове пусто, тяжелый день за спиной, а всё равно до звонка будильника просидела на кухне с чашкой чая. Слушала монотонное бормотание телевизора, наблюдала за пустынной улицей и утопала в собственном умиротворении. Было хорошо. Хорошо вокруг и внутри. И от этого даже радостно немного было. Она же именно этого хотела, правда? Достигла о чём всю жизнь мечтала. Не чувствовала никаких волнений и метаний. Их просто не было или они были запрятаны глубоко внутри. Вера никак разобрать не могла, но и капаться в себе боялась. Опасалась, что это всего лишь затишье перед бурей. Что может просто взорваться в какой-то момент. Понять, что эта жизнь не та, которая ей нужна, решит сделать то, о чём будет потом жалеть. Очень старалась об этом не думать и жить как живётся.

Жила, постепенно устанавливая новый порядок в собственной жизни. Готовила завтрак Сашке утром, улыбалась клиентам на работе и старалась до дома после смены идти пешком, проветривая мысли, независимо от того, какая погода была за окном.

Даже сегодня она точно знала, что общественным транспортом, не смотря на метель, не воспользуется. Это стало её личной традицией, как и печь какие-либо сладости по выходным для дочери. Печенье, пироги, торты… Кто бы мог подумать, что она действительно умеет это делать.

Жила, стараясь не оглядываться. Наверное, поверила уже, что всё изменилось. Иногда осознание этого ударяло внезапным ознобом, как несколько секунд назад. Но прогонять это ощущение не спешила. С ним ощущала себя немного иначе. Словно просыпалась от глубокого сна. Просыпалась с трудом, с болью, со слезами, сквозь многочисленные падения, после которых встать было почти невозможно, постоянно надеялась на что-то, страдала… А когда открыла глаза, поняла, что всё, что с ней происходило и будет происходить потом — лишь её вина и решать проблемы нужно собственными силами. Она ведь сильная. Она должна быть такой. Она со всем справится. Сделает абсолютно всё и даже больше, чтобы не возвращаться назад. Как бы трудно не пришлось, но сделает.

Дальше будет легче. Вера почему-то была в этом уверенна. Шагала не спеша вперёд, стараясь ничего не упустить и не забыть. Откладывала в памяти каждое мгновение, каждый свой новый свободный вздох и выдох, каждую лёгкую улыбку. Это была её личная победа. Наверное, самая первая в жизни и она очень надеялась, что не последняя.

Вера даже с точностью помнила, когда смогла переступить невидимую черту и начала учиться жить заново, оставив прежнюю Веру позади. Разговор с Сашкой, который ясно дал понять, что всё хорошее или плохое рано или поздно проходит. Пора перестать рыдать по ночам, прятаться от прямых вопросов дочери, которая беспокоится и имеет право знать, что происходит.

Благодаря тому разговору женщина в саму себя заглянула. Попыталась объяснить Саше в двух словах, что с ней случилось, при этом не удариться в слёзы или не замолкнуть на несколько часов, забывшись в воспоминаниях.

"— Мама, ты влюбилась? В того мужчину, да? Я права?

— Да."

Простой вопрос, который требовал точно такого же ответа. Возможно дочери об этом было знать не обязательно, но Вера уже больше не могла притворяться, что всё в порядке. Не боялась непонимания Сашки. Боялась того, что после этого признания вслух, станет ещё хуже и больнее. Но мир не рухнул, сердце не остановилось и душа целая осталась. Сказала. Выдохнула. Позволила чувствам стать материальными. Теперь они не в мыслях и ощущениях. В словах. В воздухе. Окружают её. Не терзают изнутри. Словно точку поставила, после которой невольно задумалась, что бы было скажи она ему об этом, когда была рядом. Изменили бы эти три слова что-то между ними или всё осталось бы как есть? Наверное, даже к лучшему, что она никогда не узнает ответа на этот вопрос. Единственный человек, который смог бы ей на него ответить, далеко и они вряд ли когда-нибудь увидятся вновь. К счастью, осознавая этот факт, сердце уже не разрывалось на части как это было в первые месяцы. Когда казалось, что всё, она не сможет научиться жить без него, когда опускались руки и слёзы текли по щекам, когда мир рушился на её глазах и она не могла найти в себе сил, чтобы этому помешать. Смирилась. Отпустила, понимая, что вряд ли когда-нибудь сможет забыть, но и рыться в памяти, раз за разом прокручивая их совместную жизнь, больше не намерена.

Пора повзрослеть. Убедить себя, что боль — это временное состояние, и оно обязательно когда-нибудь оставит тебя одного. Нужно просто подождать. Перетерпеть. Принять.

Пора вспомнить, что уже не шестнадцать, что она не тот подросток, которому в один миг сломали всё, что до этого её окружало. Она больше не может прятаться от всего мира, за стеной которую возвела сама.

Пора искоренять привычку страдать и быть зависимой от собственных чувств. Всё, что болело — прошло. Испарилось. Исчезло…

— Верочка, — Антонина Васильевна ласково касается ладонью её спины, заставив женщину испуганно вздрогнуть от неожиданности. — Напугала, да? Извини.

— Да ничего страшного, Антонина Васильевна. Я просто не ожидала, — Вера улыбается и отходит немного в сторону, уступая дорогу хозяйке магазина. — Уже уходите?

— Да. Муж уже три раза звонил, — женщина торопливо заматывает на шее палантин. — Интересовался, когда я уже изволю показаться дома.

— Удачно вам доехать, — Кузнецова переводит взгляд на витрину и с удивлением замечает, что уже стемнело, а вместо метели пушистые снежинки не спеша опускаются на землю.