Стань моей Верой

Абдулова Мария

— Вроде уже дороги расчистили, надеюсь, что быстро доеду, — женщина перехватывает сумку и направляется к выходу. — После закрытия не засиживайся. Сразу домой. Всё. Я ушла.

Улыбнувшись на прощание, Вера взглянула на часы и вдруг поняла, что за весь день она ни разу не слышала голос дочери, даже простого смс-сообщения не получала. Такого не бывало, даже когда Сашка была чем-то занята или попросту отдыхала после школы. Сердце взволнованно сжалось от нехороших мыслей, посетивших её голову в ту же секунду.

— Не паникуй раньше времени, — прошептала сама себе под нос, набирая номер телефона. Вместо родного голоса механические гудки.

На миг потемнело в глазах от беспокойства и захотелось передёрнуть плечами, чтобы сбросить это странное оцепенение

и непонимание как действовать и, самое главное, что думать дальше. Взять себя в руки, отгородиться от плохих мыслей или бросить всё и, поддавшись панике, ринуться домой? Вера не знала как поступить. Осознавала, что возможно зря волнуется и дочь просто не слышит звонка, но червячок сомнения в груди не переставал твердить: "А вдруг что-то произошло?". При всех плюсах переезда существовал один минус — Сашка отказалась заниматься фигурным катанием в местной секции, аргументировав это тем, что ей не хочется убивать всё своё свободное время на тренировки, которые вряд ли пригодятся в будущем. Пусть это и звучало правильно и по взрослому, но Вера всё равно подозревала дочь, что ей просто не хочется вливаться в ещё один новый коллектив. Не смотря на все Сашкины улыбки и слова, что ребята в новом классе хорошие и добрые, проскальзывало что-то усталое и немного фальшивое. За пять месяцев в новом городе она не смогла найти человека с кем могла бы дружить, она просто общалась со всеми наравне, держа на расстоянии новых знакомых. Не могла никому довериться, как и Вера когда-то. Тогда отказ дочери от тренировок ей казался правильным, а теперь пробегали мысли, что лучше бы она занималась и женщина точно знала, где она находится.

— Да.

Она почему-то вздрогнула, услышав наигранные нотки в голосе дочери. Выдохнула, опускаясь на стул и крепко сжала телефон в ладони.

— Саша! Ты в порядке?! Что с тобой происходит?! Где ты сейчас находишься?! Почему не подходишь к телефону?! — не хотела давить и заваливать вопросами, не хотела, чтобы голос дрожал, не хотела выглядеть последней истеричкой в глазах дочери, но ничего не могла с собой поделать

— Мамуль, прости. Мне, правда, очень-очень стыдно. Я просто звонок не слышала и… Прости, что так получилось. Со мной всё хорошо. Я дома.

— Саша, — голос пропал, и Вера провела ладонью по лбу, стараясь взять себя в руки. — Ты же знаешь, что я беспокоюсь.

— Прости, — девочка виновата вздохнула. — Я не хотела тебя волновать. Ты когда вернёшься? Снова задержишься?

— Я не знаю, Сашунь. Постараюсь прийти вовремя.

— Хорошо. Тогда я тебя жду.

Вызов прервался, а она поняла, что не хочет больше здесь находиться. Устала. Хочется тишины. Чтобы только она и Сашка рядом. И никто больше им не нужен.

Поднялась со стула, попутно собирая бумаги, разбросанные при проверке на столе. Старалась не торопиться. Дала себе время на то, чтобы сбросить с себя волнения. Через час уже шла по улице под снежинками, которые за несколько часов превратили город в снежную сказку. Развешанные гирлянды на фасадах, витринах, окнах ярким сиянием освещали дорогу, переливаясь всеми возможными цветами. Город готовился к празднику. Ожидание чуда уже поселилось в воздухе и при каждом вдохе, внутри разгоралась маленькая искорка надежды на то, что в следующем году обязательно всё будет лучше в несколько раз.

Мечты, грёзы, вера… В какой момент она отгородилась от таких элементарных вещей? Когда выстроила стену, которую так легко и незаметно разрушил Костя? Стоит ли, вообще, задавать себе такие вопросы?

Закрыла глаза, кутаясь в объёмный шарф. Нужно оставить всё, как есть. Придёт время и она сможет ответить. Хотя бы просто постарается это сделать. Сейчас для этого слишком рано. Она просто не справится. И снова начнётся всё сначала. Круг за кругом. Без выхода.

Она, наверное, изменилась, если уже начала видеть свою жизнь и себя иначе. Понимала, что в какой-то мере сама себя в клетку загнала из собственных страхов и боли. Не смогла выплеснуть всё наружу. Закрылась в себе, не доверяя никому, повторяя себе, что никто не в силах её понять. Никто не

сможет осознать, что она ощутила, когда встретила тех тварей в переулке четырнадцать лет назад. Когда собственная жизнь стала зависеть от чужих людей, которые легко и без особых усилий её сломали. Теперь она расчерчена банальными, затёртыми до дыр понятиями, на "до" и "после". И нельзя взять и просто заорать от боли, от страха, от темноты, которая поселилась внутри, и казалось, никто не в силах её оттуда выгнать. Нельзя избавить себя от этого, потому что уже не одна, под сердцем уже живёт маленький человечек, которого никто не имеет права лишать жизни. Остаётся только терпеть. Ненавидеть весь мир, смотреть из-за толстых прутьев клетки заплаканными глаза и не понимать, что всё можно исправить, если сильно захотеть.

Больно ли было сейчас? Конечно же, да. Вера, вообще, сомневалась, что эта боль исчезнет когда-нибудь. Но её можно заглушить, задавить новыми эмоциями и ощущениями. Заставить замолчать и забиться в угол.

К сожалению, в шестнадцать лет она так не умела. Поэтому и жила, отгородив себя, а затем и Сашку, толстыми прутьями клетки, каменной стеной, которая казалась не рушимой. Принимала всё как есть. Клуб, секс с Назаровым после номера, возвращение домой и тихие слёзы в ванной под шум воды.

Почему позволила себе смириться? Почему не стала бороться? Почему не смогла встать с колен? ПОЧЕМУ?!

Осторожно вышла из лифта, одновременно доставая ключи из сумки, щурясь при неярком освещении подъезда. Квартира встретила темнотой прихожей и слабыми бликами света со стороны кухни. Щёлкнув выключателем, Вера уже открыла рот, чтобы позвать дочь, но не смогла этого сделать. Воздух застрял в горле колючим комом. Сердце пропустило удар, когда взгляд наткнулся на мужскую обувь. Попыталась вздохнуть, ощущая как внутри всё скручивается от страха. Понимала, что это не Пал Палыч решил заглянуть в гости, а совсем другой человек, которого она видеть не хотела. Она о нём даже, в какой-то мере, смогла забыть, но… Господи, зачем она сдалась Назарову спустя несколько месяцев? Зачем он снова появился в её жизни? Как он её нашёл? Никто не знал, где она сейчас находится. Вера была абсолютно в этом уверенна. Да и кому это было бы интересно? Алёнке, которая до сих пор жила в её квартире? Женщина очень сильно в этом сомневалась. Кому она была нужна кроме Сашки?

Не раздеваясь, лишь кинув сумку на тумбочку, практически бежит на кухню. Звуки шагов глухо раздаются по квартире, вторя пульсу, грохочущему в висках.

Останавливается на несколько секунд, когда дверь открывается и на пороге замирает дочь, во взгляде которой плещется удивление и что-то решительное, то чего раньше не было, от чего голубые глаза блестят ещё ярче.

— Мама? А мы тебя позже ждали…

Вера не слышит конец фразы, проходит мимо, отодвигая дочь себе за спину, готовая ко всему и… и так глупо замирает на месте, пройдя всего лишь несколько шагов.

Ожидала чего угодно… Что мир рухнет, сердце остановится или душа разорвётся на части, не выдержав пристального серого взгляда, который, казалось, въелся в кожу в первую же секунду, не давая вдохнуть или выдохнуть воздух, который уже пропитался им.

Она словно на несколько месяцев назад вернулась, когда впервые его увидела в кабинете Назарова… Когда даже не подозревала, что он сотворит с её жизнью и душой.

Всё та же короткая стрижка, белая рубашка и пиджак, повешенный на спинку стула, расплавленное серебро в глазах, от которых не могла оторваться.

Вдруг показалось, что не было расставания. Не было боли и рыданий по ночам. Не было дрожащих пальцев, когда его образ внезапно возникал перед глазами.

Сердце сжимается в груди. Ему мало места. Оно переполнено болью и любовью к человеку, которого она уже никогда не ожидала увидеть. О котором, когда-то запретила себе мечтать и ждать, что он вернётся.

Костя…

Захотелось согнуться где-нибудь в уголке. Не стоять прямо перед ним, когда он, не отрываясь смотрит ей в глаза. Когда она смотрела точно так же и не видела даже малейшей доли того, что крутилось у неё внутри.