Стань светом моим
Шрифт:
Возможно, от чувства вины перед отцом всё во мне сопротивлялось принять безоговорочно мать. Всё-таки не она, а он меня вырастил.
Ему позвонила на второй день своего пребывания в Москве. Отец, к моему удивлению, не стал кричать на меня, как обыкновенно делал, чтобы уйти от неприятных вопросов. Возмущение он направил против моего мужа.
– Он ещё попомнит у меня! – совсем не по-генеральски пригрозил в сердцах.
– Ты оставишь его в покое!
– потребовала я. – Иначе мы с Тошкой к тебе ни ногой, слышишь, папа. Не вмешивайся в нашу жизнь
На сообщение, что живём у маминой бабушки, и о приезде матери из-за границы только чертыхнулся и больше ничего не сказал.
Валере я тоже позвонила. До этого дисплей моего сотового телефона показывал всё увеличивающееся количество его прорывающихся звонков и эсэмэсок, зашкаливающееся за двести. Несмотря на переполнявшие меня к нему ненависть и презрение, такие, что даже слышать о нём ничего не хотела, я осознавала, что необходимо ему сообщить, что его сын жив и здоров.
Впрочем, напрасно волновалась об его отцовских переживаниях. Трубку в нашей волгоградской квартире взяла Натали.
– Кто это? – нагло пропела своим елейным голоском, сделав вид, что не узнала меня.
Я чуть было не швырнула трубку, но сдержалась.
– Жена хозяина квартиры, – произнесла как можно спокойнее.
– Правда, в скором времени стану, к вашей общей радости, бывшей женой. Можешь обрадовать Валеру: я подаю на развод, оставлю ему вожделенную квартиру и машину. Мы с сыном - в благополучии и здравии, прошу, передай.
О квартире и машине у меня вырвалось как-то само собой – пусть подавится! После того, как положила трубку, меня всю трясло: каким же надо быть беспринципным и бессовестным, чтобы привести домой любовницу сразу после отъезда жены!
С помощью нанятого бабушкой адвоката я подала на развод. Удивительно быстро нашлась мне и работа.
Оказалось, внук одной из бабушкиных приятельниц – редактор частной газеты. Он согласился взять меня к себе.
– Ты должна с ним встретиться, я уже договорилась, он живёт выше нас этажом, -сказала деловитая моя бабушка, которую мой сынишка-выдумщик стал называть ба Ле, а другую бабушку – ба Лю, чтобы их различать. Невольно и я стала их так называть. В отношении мамы это было для меня просто палочкой-выручалочкой, потому что мамой её никак не могла заставить себя именовать. А вот ба Лю вылетало у меня запросто. Тем более разговор чаще всего вертелся около Тошки.
На звонок мне открыл дверь по пояс голый, босиком, в одних джинсовых серых шортах высокий парень примерно моих лет. Видно, он только что принял душ. Влажные волосы непослушно торчали во все стороны, как у строптивых персонажей детских мультиков.
Не ожидая такого молодого и мокрого будущего начальника, против воли засмущалась: почувствовала, как запылали щёки. К тому же он оказался до удивления красив, словно явился из старых голливудских фильмов. Нос прямой, тёмные тонкие усики, насыщенно коричневые глаза, а главное – сложен как статуя из эпохи Возрождения. Именно оттуда, а не из современного мира, то есть не «качок» с анаболическими бицепсами. Словом, похож на героя-атлета,
– Я насчёт работы, - звонко произнесла, вспомнив, наконец, зачем пришла. – Моя бабушка, - назвала её имя и отчество, - вам звонила.
– Проходи. – Парень широко распахнул передо мной дверь.
Проскользнув мимо него, прошла в комнату, на которую он указал, и растерянно застыла у дивана, стоящего у стены, не решаясь сесть на него без разрешения хозяина.
А он и не думал предлагать. Пристально принялся рассматривать меня, словно нанималась в фотомодели или секретарши. Мне это надоело, и я решила сама приступить к делу, причём не без вызова:
– В газете мне не удалось поработать, но я постоянно публиковалась. Можете познакомиться с моими статьями, думаю, они не такие плохие. – Достала из сумочки файловую папку с газетными вырезками и протянула парню.
Он отвёл её небрежным помахиванием тонкой кистью руки, дескать, убери это с глаз долой. Насмешливо улыбнулся и важно произнёс:
– Зачем мне читать, раз тебе нужна работа, она твоя.
– Спасибо. Когда мне выходить? – обрадовалась я.
– Да хоть завтра. Такая привлекательная особа украсит любую работу.
Приблизился ко мне и неожиданно поцеловал меня в губы – напористо и нежно. Я оцепенела: не то чтобы растаяла от прикосновения его губ, хотя признаюсь, оно было приятным, только Валерины поцелуи когда-то на меня так действовали - тьфу-тьфу, лучше их не вспоминать – просто уж очень поцелуй был не к месту. Мы только познакомились, и он мой будущий Так-Сказать-Начальник. И что он себе позволяет?! Мне совсем не светит иметь такого любвеобильного руководителя.
– Как вы смеете! – Оттолкнув полуголого редактора, хлестнула его со всего маху по щеке. – Я замужем, и у меня ребёнок!
Поглаживая покрасневшую щеку, Так-Сказать-Мой-Несостоявшийся-Начальник скосил глаза на мою правую руку и произнёс совершенно без какого-либо чувства вины:
– А где кольцо?
– Я развожусь, - злобно откликнулась я.
– Понятно. За что же вас кошки драли?
С недоумением уставилась на странного работодателя, наверное, всё-таки у него не все дома.
– Кошки людей дерут, то есть нападают на них, когда те ссорятся, животные не выносят крика, - пояснил тоном учителя атлет с выкрутасами. – Так по какому поводу вы разбегаетесь?
– Не ваше дело, - отрезала я. – Так вы берёте меня на работу или нет? Если да, то без поцелуев и другого подобного внимания. Только начальник и подчинённая - и больше ничего, иначе притяну в суд к ответу.
– Ого! – воскликнул парень и хохотнул. – Никогда не был в суде в таком качестве. Это уже интересно. – И вдруг ни с того ни с сего рявкнул: - Садись! Не нужно стоять, когда можно сидеть.
Оторопев, медленно опустилась на диван и захлопала в изумлении глазами.
– Можно к тебе встать в очередь? – Голос парня стал ласковым и игривым. – Послушай, я не прочь быть следующим. Или у тебя кто-то уже есть на примете, поэтому ты и разводишься?