Станция Ангелов
Шрифт:
Поставив идола на землю, Урсу положил руку на голову бога и начал читать ритуальные слова, трижды повторяя каждый стих. Ко второму повтору он ощутил легкое головокружение. К третьему - его губы продолжали двигаться, носами слова превратились во внутренние ощущения, почти такие же, какими бог говорил с Урсу. Дальше случилось то, о чем Урсу только слышал, но лично никогда не видел.
Ребенок закашлялся, его легкие заработали под рукой жреца тяжело и трудно. Урсу закрыл глаза, снова и снова декламируя стих Воскрешения. Кто-то - один из послушников, любящий шепотом побогохульствовать?
–
Однако Урсу услышал сейчас в уме, что эти слова переводятся на язык богов. Теперь у него было такое чувство, будто он может понять любые слова на любом языке.
Больной ребенок уже будто… Как выразить это словами? Будто восстановилась его связь с этим миром. Урсу надеялся, что это означает спасение от Черной Морды. Дух ребенка - если это был дух - трепетал перед мысленным взором Урсу, но уже с обновленной энергией. Ниже его лежало темное место, место, где…
Урсу отшатнулся, и физически, и мысленно, от той мельком увиденной огромной бездны, царства вечной тьмы, падающей в вечность. «Шекумпех, - спросил он, - это туда мы уходим, когда умираем?» Он бы предпочел прожить тысячу раз по тысяче лет, чем когда-нибудь посмотреть в лицо этой бездне.
Шаман кинулся к ним. Положив руку на плечо Урсу, старик потянулся к ребенку, чтобы пощупать его лоб. Потом уставился на Урсу, и его длинная морда мелко дрожала.
Подошел Йе, жестом веля шаману отодвинуться. Вождь бережно поднял ребенка.
– Ит?
– позвал он.
– Ит, ты меня слышишь?
Крошечные глазки открылись, уставились на широкое лицо Йе, потом снова закрылись. Ребенок заснул. Урсу заметил борьбу чувств на лице вождя.
«Позволь мне уйти», - хотел сказать Урсу, но лицо Йе потемнело, как будто он увидел эту просьбу, формирующуюся в голове Урсу. Он отвернулся, продолжая держать ребенка на руках.
Через несколько часов Урсу позволили вернуться в его шатер. Хоть он и спас жизнь нескольким членам племени, его продолжали держать под строгой охраной. Теперь он слишком ценен, чтобы отдавать его Зану, угрюмо подумал Урсу, чувствуя усталость и полную опустошенность. Он повалился на кисло пахнущие шкуры и заснул. Проснулся он незадолго до рассвета, уверенный, что кто-то зовет его по имени.
– Урсу? Жрец Урсу?
Знакомый голос. Это Ри, подумал юноша и, открыв глаза, увидел ее голову, просунутую в шатер. Урсу взглянул ей за спину, в серый сумрак наступающего дня, увидел, что сторожей нет, и сердце его возрадовалось.
Ри извлекла из просторной рубахи нож, и он заблестел в тусклом полумраке шатра. У юноши вдруг пересохло в горле.
Ри вползла в шатер и встала над Урсу.
– Скажи мне, как ты это сделал? Как заставил болезнь уйти?
Урсу облизал губы.
– Эта… сила - она в боге. Она исходит не от меня. Ри шагнула к нему с остекленевшим взглядом.
– Даже мой отец Йе не может такого, а говорят, что вожди наших племен подобны богам.
– Она поморщилась.
– Но чтобы какой-то грязный, блохастый горожанин был способен кого-то исцелить - это же не может быть правдой?
– Я же сказал тебе, я этого не делал, - запротестовал Урсу, чувствуя, что отчаяние прорывается в его голосе. Зачем ей этот нож, во имя Шекумпеха?
– А где сторожа?
– спросил он.
Девушка уставилась на него как на слабоумного.
– Все ушли, празднуют и пьют. Это потому, что ты исцелил всех больных. Они все выздоравливают. Даже мой отец напился допьяна.
Урсу не сводил глаз с Ри. Теперь только она стояла между ним и свободой.
Затем он вспомнил Шекумпеха. Ему еще придется найти
бога.
– Ты меня боишься?
– спросила девушка.
– Ты знаешь, что у реки тебя нашли уже мертвым? Получается, что ты святой?
– спросила она, держа нож перед собой.
На горизонте прогремел гром. Прокатившись над обледенелой тундрой, он затих. Что-то в нем было какое-то… неправильное.
Ри тоже услышала этот гром. Оглянувшись на полог шатра, она повернулась, роняя нож, и он упал между ними. Урсу чуть-чуть подвинул руку в сторону оружия. Ри завизжала и бросилась к ножу.
Урсу со всей силой ударил ее по голове ногой. Охнув, девушка упала. Урсу встал и побежал, пошатываясь, в ночь, а в спину ему неслись ее проклятия.
Оглядевшись, он обнаружил, что окружен шатрами. Горели лагерные костры, совсем рядом - голое пространство тундры. Но скоро рассветет, и его легко будет выследить. Это безнадежно, подумал Урсу. Ни одного шанса нет.
Раскатистый гром прогремел над равниной, заглушая звуки стихающей попойки.
– Ты!
Урсу резко обернулся и очутился лицом к лицу с одним из своих сторожей. Дикарь шел к Урсу, опасно качаясь - слишком сильное опьянение для слабенького дикарского винца.
– Им нужен ты!
– проговорил сторож заплетающимся языком и рухнул лицом в снег.
Урсу смотрел на него, разинув рот. Он едва мог поверить, что недавно боялся этих людей.
Еще один удар грома… и тут Урсу понял, что не так.
Не было молнии.
Он взглянул вверх и увидел, что небо совершенно чистое, солнце вот-вот встанет и осветит мир. Но откуда тогда этот гром?
Пальцы пьяного сторожа, лежащего ничком в снегу, судорожно подергивались. Снег вокруг него покраснел от крови, струящейся из воронкообразной раны в спине. Вдали послышались крики.
Урсу попятился, его сердце колотилось. Что, во имя Шекумпеха, здесь происходит? Потом он вспомнил бога. Все остальное не важно, главное - найти идола.
Юноша в последний раз взглянул на сторожа, дышащего неглубоко и часто, словно ему не хватало воздуха.
Над ледяной равниной вновь прогремел гром и раздались новые крики. Когда Урсу бежал между шатрами, мимо него промчались несколько кочевников, не обращая на юношу никакого внимания. Он успел заметить ужас в их глазах.
Наверняка это люди Зана. Слышался ревледовиков. Урсу бежал к костру и вдруг понял, что это шатер полыхает ярким пламенем в предрассветной мгле. Наполовину вывалившийся из шатра, лежал чей-то труп.