Шрифт:
НО ЧТО, ЕСЛИ ЖАЖДА ДЕЛАТЬ ЗЛО СТАНЕТ ЧУТЬ СИЛЬНЕЕ?
Гл. 1
Я стояла, ждала автобус и ощущала, как под ногами проносится поезд.
Станция метро была неглубокая. Если верить
Поезд снова загрохотал где-то под землей, а к остановке наконец-то подъехал автобус, чтобы отвезти меня вглубь района.
Утрамбовавшись в салон и зависнув между поручнем и огромным рюкзаком какого-то туриста, я закрыла глаза. Мне постоянно хотелось спать, а особенно сильно клонило в сон, когда я вспоминала о предстоящей дипломной работе. Огромный холст лежал дома и ждал, пока я про него вспомню. Тему мне утвердили совсем недавно, я уже успела забыть, что хотела рисовать, и теперь надо заново придумывать. Или искать заметки.
– Девушка, вы на следующей выходите?
В автобусе стало заметно свободнее, я открыла глаза и пропустила рюкзак поближе к двери. Еще через пару остановок можно было сесть, я ехала до конечной.
Рядом с лесом стояла моя обезличенная панелька с какими-то потрепанными аистами на крышах подъездов, через двухполосную дорогу начинался сам лес. Я здесь часто гуляла, когда училась в школе. Зимой мы даже ходили сюда на лыжах с классом. Поход в лес я любила, а лыжи нет. После школы я в лес почти не ходила, то было некогда, то не с кем. Туда теперь наведывалась только моя бабушка, причем в любую погоду и обязательно до полудня. Не знаю, с чем была связана эта странность, но она мирилась же с моими загонами, поэтому я не лезла в ее.
Зевая шире, чем открывались двери лифта, я добралась до квартиры, включила свет, поставила разогреваться ужин. Бабушка попросила порезать салат, поэтому я, игнорируя холст, решила заняться тем, на что точно потрачу не больше получаса. Пока я превращала огурцы в неровные кубики, мысли бродили вокруг темы. Достаточно странной темы.
Работа должна была называться «Последний знающий», я это придумала в октябре, когда нас всех спрашивали, что мы будем рисовать на диплом. Еще решила выпендриться и написать «ЗНАЮщий». И что я вообще имела в виду?
С октября я про диплом не вспоминала. А уже надо было предоставить несколько миниатюр для утверждения, только у меня не было ни одной дельной мысли.
Бабушка вернулась с работы, опять пожаловалась, что скоро ее сократят и придется выходить на пенсию. А потом добавила, что ей уже так надоело кататься на предприятие, там из стариков совсем никого не осталось. Не с кем поговорить.
Я слушала эту историю и улыбалась. Хоть моя старушка и переживала, что ей нечего будет делать на пенсии, занятие она себе давно уже придумала. И это занятие с начала зимы стояло у нас на окне и выращивало какую-то зеленую слизь в банке.
– Это хлорелла, полезно для почвы, – говорила бабушка каждый раз, когда я порывалась избавиться от банки.
– Ну хлорелла так хлорелла, я рисовать.
Мысленно я обещала себе, что, когда бабушке надоест возиться с этим органическим удобрением, я его выкину. Собственноручно. Слизь к тому же периодически странно двигалась в банке. Надеюсь, мне просто глючилось от тревожности.
Опять я просидела перед холстом до трех ночи, но так ничего и не придумала. Беспокойная бабушка вставала каждые полчаса, ворчала, что я еще не сплю, и уходила обратно. В итоге сон победил, и я провалилась в черную дрему до будильника.
К счастью, на следующий день мне никуда не надо было ехать, поэтому я выключила раздражающую музыку и разрешила себе спать дальше.
Заканчивая школу, думаешь, какая же крутая жизнь у студента, столько всего происходит. Становясь студентом, начинаешь гадать, как же свободно живется тем, кто уже завершил обучение и теперь просто работает. И каждый раз это одни и те же грабли. После вуза, особенно когда во взрослой жизни случается какой-то лютый факап, хочется вернуться назад, туда, где многое за тебя решали родители и ответственность несли они, а не ты. Почему-то я была уверена, что у меня в итоге возникнут именно такие мысли. Не знаю, что ощущали однокурсники, да они и не стремились это рассказывать.
Я так ни с кем и не подружилась в вузе, как была в школе замкнутым воробышком, так и осталась. В творческой атмосфере было проще спрятаться, свернуться у холста в улитку, и никто тебя не трогает. Не зовешь общаться, и не надо.
Я снова вернулась к замученному пустотой холсту и села рядом. Чтобы не смотреть на белое пространство в тишине, я включила свой любимый плейлист. Эти песни могли крутиться по сто раз одна за другой, и образы не надоедали.
Говорят, что лучший способ закончить работу – хотя бы начать ее. Я взяла карандаш, попыталась найти клячку, которую всегда держала под рукой, но она куда-то пропала, как и все ластики. Поэтому я просто стала набрасывать миниатюру в маленьком блокноте.
Идея приходила постепенно. Сначала я видела ее пятнами, яркими желтыми, с голубыми всполохами. Это должна была быть игра контрастов. А еще смыслов, символов, всего того, что я успела прочитать по запросу слова «знающий», пока искала заметки. Как назло, ни заметок, ни сохраненных статей на эту тему у меня не оказалось. Откуда вообще взялось это название?
Карандаша стало мало, я начала подбирать краски. В чате нашего курса написали, что завтра крайний срок, когда можно принести сырую работу. Опять я все оставила на последний день. Хорошо, что не на час, как это было на первом курсе.
От воспоминаний о первой сессии я содрогнулась.
Плейлист дошел до конца и начался заново. Была секунда тишины, которая оказалась оглушительной и буквально выкинула из головы все мысли.
А когда они вернулись, я словно увидела эту работу: заканчивался тоннель, скорее всего это метро, я такие стены видела на фотографиях на стенах новой станции, а за тоннелем золотое, с зелеными пятнами поле. В поле лежал человек. Одет обычно, так сейчас модно – пальто, широкие брюки, белые кроссовки. На нем была еще шляпа. Правда, теперь она отлетела и валялась где-то в траве.