Станцуй со мной танго
Шрифт:
Холодный ветер трепал светлые волосы, собранные в конский хвост, но лаборантке Нехлюдова было жарко – она, остановившись на секунду, смахнула пот со лба рукавом куртки.
– Смотри на нее, - усмехнулся Хакимов, облокачиваясь на подоконник. – Сейчас всю ржавчину сотрет. А я, дурак, не догадался.
Леонид промолчал. Перевел взгляд на стоящих в центре заасфальтированного двора людей. Дриз зябко прятал уши в поднятый воротник франтоватого пальто и что-то говорил стоящей
«Глафира Глазунова», - подумал Леонид, рассматривая несуразную фигуру: пуховик до пят, засунутые глубоко в карманы руки, шапка с помпоном и мягкие короткие сапоги. Помпон прыгал, когда женщина кивала помощнику директора.
«Работнички. Вся надежда на Нехлюдовских».
Юлдаш-ака уловил промелькнувшее на лице гостя недовольство.
– Пойдем, дорогой, пообедаем. От тебя и меня здесь уже ничего не зависит. Мои юристы приедут к тебе завтра.
Леонид бросил последний взгляд на девушку в голубой куртке. Она улыбалась и махала рукой спускающемуся по лестнице технологу. Холодный ветер окрасил ее щеки. Глаза светились радостью. «Красивая».
***
– Директор и его гость уехали, - секретарь Хакимова поднялась из-за стола, когда в приемную, принеся с собой острый запах растворителя, вошли четверо: двое мужчин и две женщины.
– Мы хотели попрощаться и поблагодарить за оказание помощи в работе, - произнес тот, что был старше.
– Я передам Юлдашу Халиловичу, что вы заходили. К сожалению, не могу сообщить об этом прямо сейчас. Он обедает, и мне неловко беспокоить его. Юлдаш-ака просил накормить вас. Пожалуйста, пройдите в заводскую столовую, там уже накрыли. Это на первом этаже, вход с торца.
***
– Ты чего такая задумчивая?
Дорога назад казалась короче. Станции заправки встречались все чаще, возле одной из них Марк остановился. Размяться и выпить горячий кофе.
– Это не ржавчина, - Глаша грела ладони о бокал. Наклонилась, вдохнула аромат. Отпила. На губах остался тонкий след белой пены кофе-латте.
– Как, не ржавчина? – Марк запил свой черный глотком холодной водой.
– Вот так. Я посмотрю в лаборатории еще раз, но это ничего не изменит. Ржавчина – это распад, смерть, поэтому под микроскопом она тусклая, расщепленная, а то, что на панелях – гладкое и блестит. Как смола. И ржавчина никогда не сотрется растворителем.
– Но Нехлюдовский технолог сказал, что на крыше нашел подтеки ржавчины.
– Всего-то три-четыре небольших пятна, там, где вкручивали саморезы. Монтажники стружку не смахнули, вот она и дала ржавчину. На стенах же картина иная. Мелкая дисперсия.
– Если ты права, получается, достаточно протереть панели растворителем и пятна уйдут?
– Даже не растворителем. Я попросила у уборщицы стиральный порошок, и он тоже подействовал. Просто работать пришлось интенсивнее.
– Помыть панели и все? Пятна больше не появятся?
– Если условия, при которых они возникли, не повторятся. Ты заметил, пятна только на стенах, а на кровле их нет? Что-то в почве.
– Но почему они стали видны только сейчас, через полгода после монтажа?
– Сначала был дождь, потом ударил морозец, и то, что легло на панели еще летом, проявилось. Двор совсем недавно заасфальтировали. Я обошла здание, и увидела какие-то полуразрушенные корпуса. Сделай, пожалуйста, запрос, пусть посмотрят, что там находилось раньше?
– Минутку, - Марк достал из кармана пальто телефон. – Да, это я. Привет. Босс, я сразу к делу. Вы еще с Хакимовым? Отлично. Спросите у него, что было при Союзе на его земле?
– Ободряюще улыбнулся переменившейся в лице Глаше. Услышав ответ, подмигнул.
– Я потом объясню. Нет, мы еще не доехали. У вас сильный дождь? У нас пока сухо.
– Сунул мобильник в карман и заорал, заставив немногих посетителей кофейни оглянуться.
– Глашка! Ты умница! Там был химический комплекс! Фосфатные удобрения и прочая дрянь. Скворцов сразу догнал, сказал, чтобы я запрос официальный сделал.
Глазунова неуверенно заулыбалась, а Марк, перегнувшись через стол, стер большим пальцем след от пены, сосредоточенно глядя на Глашины губы.
– Я всегда хотел это сделать, - сказал он и продолжил с энтузиазмом в голосе, словно ничего не произошло: - Завтра же отправь образцы панелей с пятнами в независимую лабораторию. Их заключение плюс Нехлюдовское, и пусть наш восточный друг моет свои панели!
Глаша поднесла пальцы к губам. Смотрела на возбужденно машущего чайной ложкой Марка, но не видела его, слушала и не слышала.
«Скворцов был у Хакимова?»
Сердце опять колотилось как сумасшедшее. На этот раз его ритм был похож на джигу.
А за окном начался дождь. Капли ползли по стеклу и искажали тонущий в вечерней серости мир. Свет фар выхватывал спешащих людей. Ветер зло срывал с деревьев листву и бросал под ноги.
– Пора ехать, - Дриз подал руку Глаше. Его пальцы были холодными.
– Ты умница, - сказал он и, притянув к себе, поцеловал в висок.