Станешь моей победой
Шрифт:
Махом пьянею. Звон в ушах перекрывает его тяжелое дыхание и мои удары сердца о ребра.
Тук-тук… Тук-тук… Тук-тук…
И меня накрывает внезапное головокружение. Пошатнувшись, теряю равновесие, но Савельев тут же ловит меня за плечи, не позволяя упасть. Вот только внутри я давно нависаю над бездной.
— Ань, признайся уже, что ни в какое кино вы не собирались. Ты это выдумала, чтобы отшить меня. Так? — отличительная особенность Мирона — прямолинейность. Он никогда не юлит и задает вопросы точно в лоб.
Осознав, что меня поймали
— Посмотри на меня, — просит Савельев, сильнее сжимая мои плечи. — Пожалуйста…
И я сдаюсь. Поднимаю глаза и ухожу в нирвану. Наверное, он и есть моя бездна, моя запретная и порочная темнота…
— Тихая, ты меня когда-нибудь с ума сведешь. Я… — вижу, как Мирона мотает, не меньше, чем меня подрывает. — Я, блядь, скучал по тебе.
У меня же сердце екает от услышанного. По позвоночнику выстреливает ток. Признание на разрыв.
«Скучал…»
«Скучал по тебе…»
Как мне теперь жить с этой информацией? Что с ней делать?
Но… Я не могу. Не могу ответить взаимностью. Не могу принять истинное значение слов. Я просто боюсь ему верить.
— Извини, Мирон, но я никуда с тобой не пойду. И в кино тоже, — игнорируя признание, которое сражает меня, словно цунами, продолжаю стоять на своем. — Пригласи кого-нибудь другого. Например, Жозефину. Она будет счастлива.
От одного упоминания девушки Мирона, хотя Маша говорила, что она просто его фанатка, чувствую острую боль под ребрами, будто под кожу несколько сотен иголок загнали и медленно проталкивали их все глубже и глубже.
— Угу… Как же, блядь… Счастлива, — с непонятными интонациями тянет Мирон, не сдерживаясь в выражениях. — Заебись… Тихая, а знаешь что? — обойдя меня, Савельев останавливается около стола и, опершись об него кулаками, напряженно заиграл скулами. — Раз тут за правду топлю только я…
— Мирон, хватит! — неожиданно для самой себя взрываюсь. — Довольно! Прекрати ходить за мной! Прекрати посылать цветы! Прекрати писать мне! — выпаливаю это, размахивая руками, и стекаю на стул, сдавливая кончиками пальцев виски.
— А ты запрети, новенькая, — с неподдельной злобой говорит Мир, подаваясь корпусом вперед. В его глазах блестит недобрый огонь, сигнализируя об опасности. Все выглядит так, будто Савельев вызов мне бросает. — Ну, чего притихла, а? Отражай!
Отражать? Как? Да я дышу-то через раз и нахожусь на грани срыва. Полный эмоциональный перегруз и желание исчезнуть.
Пока я окончательно не свихнулась, вскакиваю на ноги, роняя стул, и убегаю. Вот только реакция Мирона оказывается молниеносной. Громко выругавшись, он перемахивает через стол, словно препятствий перед ним и не было, и оказывается рядом. Обхватив меня поперек талии, перемещается в центр кабинета, закидывая на стол. Я же издаю глухой хрип и давлюсь воздухом.
— Так и будешь бегать? — прищурившись, сжигает меня дотла Мирон. Вижу, как его грудная
— Ты о чем? — сейчас я не способна воспринимать информацию, потому что нахожусь в растерянности и на грани отчаяния.
— Не делай вид, что ничего не понимаешь, — кривится Мир, нависая надо мной. — И, кстати, у меня к тебе ебать сколько вопросов накопилось. Например… — закусывая губу, прикидывает, с чего начать. — Почему я не могу дарить тебе цветы?
Повисла гробовая тишина. Я же и слова вымолвить не могу. Боже, да я даже не дышу! Только моргаю. Ну не сказать же ему правду? Все и так думают, что я со странностями. А если посвящу Мирона в детали своей жизни, троллить меня будут до того дня, пока мы не покинем этот город.
— Ты отвечать собирается? — рычит Мирон, нервно передернув плечами. — Хорошо… — схватившись за голову, сильнее свирепеет. — Тогда лови второй вопрос, новенькая: что за хер с тобой терся? И сейчас ты, блядь, молчать не можешь! Сука… Не можешь!
— О чем ты? — я действительно не понимаю, о ком говорит Савельев.
— Я видел, как ты шла с каким-то недоумком в кафе, — Мирон смотрит на меня, не моргая, сверлит взглядом, испепеляет.
Так вот он о ком! Савельев видел меня и Плутоса. А даже если и так… Какое он имеет право что-либо мне предъявлять?!
— Тебя это не касается! — выпаливаю гневно. Серьезно, я просто в бешенстве от его наглости!
— Харе меня как того кота по носу щелкать! — рявкает Мирон, звонко ударяя ладонью по столу. — Хватит, блядь! — еще больше закипая, стискивает челюсти и ведет головой.
Вздрагиваю и на несколько секунд прикрываю глаза.
— Прекрати кричать, Мирон.
— Не смей прятать глаза! — давит на меня Савельев, не думая сбавлять обороты. — Чем, блядь, я тебе не угодил? Хочу услышать три аргумента, чем этот ферзь лучше. Давай, Тихая, накидывай.
— Не буду я тебе ничего накидывать! — сейчас я не просто давлюсь злостью. Меня сражает самая настоящая, неконтролируемая ярость. И я с ней не справляюсь.
Со всей силы пихаю Савельева в грудь, но он не сдвигается ни на сантиметр. Второй толчок. Третий. Четвертый. И так до тех пор, пока Мир не делает шаг назад, отступая. Не теряя ни минуты, спрыгиваю со стола и выбегаю из кабинета.
— Тихая… Да блядь… Стой… — прилетает мне в спину, но я успеваю прошмыгнуть за дверь.
________________________
* Начерталка — начертательная геометрия.
Глава 13
«Не смотреть, не растворяться, не чувствовать…»
Аня Т.
_______________________
Едва я выбегаю в коридор университета, глаза наполняются влагой, и сдерживать слезы становится невозможно. Сделав прерывистый вздох, сжимаю губы в узкую линию и принимаюсь смахивать соленые капли, которые безостановочно катились по щекам и капали на сарафан, рукавом белоснежной рубашки.