Станешь моей победой
Шрифт:
— Я тут ни при чем, — сбивчиво шелестит Аня. — Ни при чем… — она вся дрожит, но вместе с тем тяжело дышит. И каждый ее вздох на уничтожающий стон походит.
— Ты теперь всегда «при чем». Черт… — обхватывая ее лицо ладонями, фиксирую взгляд. Глаза в глаза. Так, чтобы этот зрительный контакт не разорвать. — Как мне, блядь, со всем этим справляться, а? Я думаю о тебе каждую секунду.
— Не говори мне этого, — в какой-то панике выдвигает Аня и опускает взгляд на мои губы.
Я хочу ее поцеловать… Хочу… Хочу… Хочу…
Но что меня останавливает?
Я просто
— Тебя же саму подрывает, признайся. Тебе по кайфу… Точно по кайфу… А теперь выбирай гребаную правду, мой аленький цветочек. Скажи, что у тебя с этим мудилой? — я все равно узнаю, что связывает этих двоих. Надо будет, лично найду этого гориллу и прижму к стене, выбивая правду.
— Отвали же, ну! — пыхтит грозно, Колючка. — Моя личная жизнь тебя не касается!
— Окей, не хочешь говорить правду, тогда выполняй действие. Приходи в пятницу на матч, болеть за нас. Я буду ждать тебя, — с трудом удается отлипнуть от новенькой, разрывая наше дыхание, которые мы делили на двоих. — Обещаю до этого времени тебя не трогать.
— А если не приду?
— Буду гостем в вашем доме.
— Дурак, — обиженно выдвигает Аня, едва наши взгляды вновь сталкиваются. — Какой же ты дурак, Мирон Савельев.
— Ага… — нависая над девчонкой, сохраняю минимальную дистанцию. Не касаюсь ее, но чувствую, как тепло желанного тела просачивается вглубь меня, заряжая. — Когда ты рядом, еще какой дурак. И… ты прости меня, что вел себя как идиот сегодня. Не хотел напугать, а тем более обидеть. Просто…
Блядь, ну не сказать же новенькой, что просто хотел разложить ее на столе и трахнуть? Романтикой здесь никакой не тянет. Тогда она точно меня нахер пошлет. Я и так, как ебаный бумеранг, к ней постоянно возвращаюсь. Дожил, сука… Бегаю за девчонкой, которая в хуй меня не ставит.
— Ладно, Колючка, сегодня твоя взяла. Все. Торможу, — приподнимая руки, выставляю ладони вперед. — А теперь бегом домой, пока я прямо здесь на тебя не набросился.
Дважды, конечно, Тихой повторять не приходится. Шагнув в сторону, позволяю Ане ускользнуть от меня. А сам, как конченый маньяк, не могу отвести взгляд от ее бедер, от того, как они покачиваются, когда Тихоня делает очередной шаг.
Все, я больше не могу этого вынести! Мне нужно срочно вернуться домой, пока инстинкты не взяли надо мной шефство и не подтолкнули к недодуманному поступку — броситься за новенькой следом и попытаться ее остановить.
Глава 15
«Хочу, чтобы он меня обнимал…»
Аня Т.
_______________________
— Почему я должна присутствовать на этом матче? — продолжаю стонать в трубку, минут двадцать мешая в кружке чай, который, скорее всего, уже остыл.
— Ань, ты и так никуда не выходишь! — накидывает аргумент Мария. — Да и у нас в университете не принято пропускать крупные мероприятия.
— Это же всего лишь футбол! — устремив взгляд в одну точку, пытаюсь понять, почему все так хотят на эту игру. Я слишком далека от футбола, чтобы ходить на матчи и кричать как ненормальная, срывая голосовые связки, когда мяч прилетает
— Это же всего лишь книги! — парирует Мария. Уверена, сейчас она закатывает глаза.
— Маша! — одергиваю подругу. — Книги — это совсем другое!
— Ань, для наших парней футбол — это как экстремальный секс. Дух захватывает, когда…
— Мартынова, еще слово, и я положу трубку.
— Ладно, ладно! — тараторит подруга. — Ну, Ань, погнали!
«… не хочешь говорить правду, тогда выполняй действие. Приходи в пятницу на матч, болеть за нас. Обещаю до этого времени тебя не трогать.»
Вспоминая слова Мирона, мурашки пробежали вдоль позвоночника, заставляя поежиться. Если Савельеву хватило наглости прийти ко мне ночью под окна и вызволить на улицу, то что ему помешает явиться ко мне в дом?
А родители уже несколько дней со мной не разговаривают. В среду мама, вернувшись после собеседования, отвезла меня в церковь, где я должна была, стоя около иконы и держа в руках свечку, несколько часом молиться, исповедуясь перед Богом. Но у входа в церковь меня на слезы пробило. Я громко плакала и чуть ли не на коленях умоляла маму не делать этого, обещала исправиться и больше не повторять совершенных ошибок. На мои вопли пришел батюшка и, трижды окрестив меня, отправил домой.
Думаю, я смогла извлечь хороший урок из этого и впредь не решусь обманывать родителей. Осталось разобраться с Мироном. Точнее… С Мироном и чувствами к нему.
«Обещаю до этого времени тебя не трогать…»
Хотя нужно отдать ему должное — Савельев за эту неделю даже на метр ко мне не приблизился. Но если я думала, что мне станет легче… Ох, как же я была неправа…
Все то время, что Мирон не проявлял ко мне интерес, он проводил время в компании кудрявой Жозефины. На каждой перемене они мило общались, громко смеялись, флиртовали. А когда Жози, прижавшись к Мирону, обвивает его шею руками и целует в нос, меня и вовсе пристреливает ядовитыми стрелами. На поражение. Мне хотелось оторвать от себя тот мерзкий кусок плоти, который так неприятно жжет.
Я старалась на них не смотреть, не замечать, но все равно в ущерб себе ловила глазами Мирона. Пару раз, когда Жози сидела у него на коленях, мы с Савельевым сталкивались взглядами. На его лице — равнодушие. На моем — растерянность.
И я никак не могу разгадать Мира. Не могу понять его действий. Почему он проводит время с Жози, а ночью приходит ко мне? Почему смотрит на меня слишком плотоядно, а ее обнимает… Что это? Этому есть какое-то научное объяснение? Двойная игра? Или очередная диверсия?
Вопросы, вопросы, вопросы… И ни одного ответа.
— Мир, приедешь сегодня ко мне? — в один из дней слышу игривый голосок Жозефины и будто умираю. Резко сменив маршрут, пытаюсь потушить в себе восставшую злость. Хотелось взять огнетушитель и избавиться от этого яростного пламени.
Почему меня это так задевает? Почему полосует, словно когтями по живой плоти?
И вчера, разглядывая фотографию Мирона в телефоне, поняла одно — я хочу, чтобы мы могли также свободно общаться. Без языкового барьера, без смущения, свободно и открыто.