Становление
Шрифт:
— Нет, — проносится мысль, что становится спасительным сигналом, вокруг которой собирается весь остаток разума темной госпожи.
Именно это нежелание умирать, где-то здесь в вечности, служит инструментом, чтобы все сознание госпожи собралось в одной точке пространства. А затем, она ощущает спасительный маяк. Присутствие жнеца, что все еще ожидает ее у границы видимого мира. Даже сюда достает его невозмутимая энергия смерти, словно он не принадлежит ни одному из миров.
Он, подобно спасительному пламени, сигналил куда надо двигаться. Госпожа хватается за эту соломинку, не желая больше находится в вечном. В одно мгновение ее воля становится крепче,
Жнец продолжает стоять и ожидать. Как вдруг ощущает, что его сути касается нечто, что-то довольно грубо старается прорвать все осязаемые и нет барьеры, в попытках дотянуться до него. В прикосновении ощущается отчаяние и страх, в его суть вгрызаются когтями, стараясь больше не отпускать, на что жнец не может не отреагировать. Синигами совершает шаг к границе видимого мира и протягивает руку. Ухватившись за пустоту, он медленно выводит госпожу в область видимого мира, подобно тому, как это делают кавалеры перед началом танца.
Изанами медленно выходит в область видимого мира. От ее наряда ничего не осталось. Лишь только обнаженное тело тихонько шипит, принимая свою привычную форму. Только после этого, ее тела касаются потоки тьмы, что скрывают юную плоть под своим покровом, приводя госпожу в надлежащее состояние. Она присаживается на то, что можно было бы назвать землей и тихонько шепчет:
— Спасибо, — краснеет ее лицо, после чего медленно поднимается на ноги.
— Всегда пожалуйста, госпожа, — отвечает жнец. — Вы закончили?
Граница видимого мира резко и в одно мгновение исчезает где-то вдалеке.
— Да, — отвечает девушка, обессилевшая от прикосновения к вечности.
Жнец поворачивается к ней спиной и начинает удаляться. Только сейчас темная госпожа спрашивает его
— Зачем?
Жнец останавливается и оборачивается.
— Зачем, что?
— Зачем она помогает мне?
— Я не могу дать ответ на этот вопрос, — отвечает жнец, как всегда спокойным и равнодушным голосом. Темная госпожа безнадежно вздыхает. — Полагаю вы очень важны для нее. А значит ваш уход за грань видимого мира, не входит в ее планы.
— Спасибо, — отвечает Изанами.
— Вам нужно восстановиться, госпожа, — дает последний совет жнец. — Иначе я или кто-то из моих братьев и сестер придет за вами, но уже чтобы …
— Я помню, помню.
Сердце для демона
Рейн открывает глаза, после чего медленно карабкается руками по прутьям вверх, чтобы принять вертикальное положение. Уже несколько дней ее морят голодом, а под вечер мучают суровыми пытками. Каждый кому не лень, принимает участие в избиении девушки, ради забавы главнокомандующего и его свиты высших демонов. Все это, чтобы в очередной раз показать остальным, что у них нет своей воли, что легионеры должны безоговорочно подчиняться старшим. Быть покорными, и выполнять любую поставленную перед ними задачу. А если требуется умереть, то сделать это они должны с радостью за своего господина.
Синяки уже не рассасываются, а следы от ударов плети безостановочно ломит от острой боли по всему телу. Легионер всегда теряет сознание, когда ее избивают, после чего пребывает в таком состоянии до самого обеда. Все, потому что организм старается защитить свою хозяйку, спасти от излишней боли, погрузив разум во тьму. А затем, когда пытка заканчивается, он старается восстановить тело, довольствуясь теми ресурсами, что остались у него в наличие. Но ему никак не удается, избавить хозяйку от боли, лишь
Рейн поднимает голову слегка вверх и обращает внимание на окно, что расположено по правую сторону от ее клетки. Снаружи светит солнце, а значит сейчас примерно полдень. Осознав сколько на данный момент времени, девушка вздыхает, понимая, что до пыток еще далеко.
Голод дает о себе знать. Живот словно крутит от пустоты внутри. Организм требует пищи, любого кусочка плоти, которым можно будет насладиться и с удовольствием переварить. Мыслями легионер старается отвлечься от своего текущего состояния, но острая боль быстро возвращает разум обратно.
Девушка подтягивает себя ближе к прутьям и касается холодного металла лбом. Ей больно. Рейн оскаливается, терпя жуткую боль по всему телу.
— Аррггх, — вырывается из ее рта, испытывая очередной спазм в животе.
В тюремном помещении совсем тихо, если не считать приглушенных стонов из дальних камер. Возможно, это такой же легионер, что и Рейн, провинившийся перед своим хозяином. Сейчас это не имеет значения, главное выжить самому.
В легионе, к ним — легионерам полукровкам, относятся как к скоту, который можно использовать на свое усмотренье. Никаких важных поручений, только самые мерзкие, самые глупые и бесполезные задания. Все это делается для того, чтобы внушить тебе веру, что ты приносишь пользу своему хозяину, при этом не давая тебе излишней самостоятельности. Те, кто справляется хорошо, получают награду, а те, кто нет, заслуживают себе лишь наказание и голод.
Но самое ужасное в легионе, это когда наступает время обеда. Тебя просто, без всякой причины заставляют спускаться в общую яму, чтобы затем на радость собравшихся, бросать свежие куски мяса и наблюдать, как за каждый из них идет ожесточенная борьба. Довольно часто легионеры убивают друг друга в порыве ярости, ведь еды ограниченное количество и на каждого никогда не хватает. А так, получается неплохое шоу для господ, отчего порой многие из демонов делают ставки на своих любимчиков.
Рейн всегда не везло. Если ей не удавалось схватить влажное мясо и успеть откусить от него кусок, то ее с легкостью забивали сверстники и отбирали добычу, потому что она слабая, а они могут это сделать. Легионеру всегда хотелось заполучить себе властного покровителя, чтобы он не позволял остальным издеваться над ней, отбирать еду, и даже прикасаться к телу без его ведома. Но реальность такова. Она безродный выродок, как ее зовут остальные, выброшенная в легион матерью, подобно мусору и забыта.
Рейн ненавидит за это мать. Она ее толком никогда не знала, ей было запрещено спрашивать о ней, даже у главнокомандующего, за что не раз девчонка получала ладонью по лицу.
— Аргх, — в животе вновь раздается шум, а затем и боль.
Рейн безнадежно хватается зубами за один из прутьев, повернув для этого голову на бок, и впивается в металл клыками, чтобы утопить свой голод в ощущении сильной зубной боли.
Массивная дверь в подвальные помещения тихонько приоткрывается, тихо словно призрак внутрь прошмыгивает девчонка возраста не старше Рейн. Тихо чтобы не привлекать внимание заключенных, незнакомка ловко перемещается от тени к тени, стремительно продвигаясь к самой дальней клетке. Она быстро семенит в беленьких таби, потому ее движение остается незамеченным остальными заключенными, что могли бы поднять шум. Малышке на удивление везет, на месте не оказывается надзирателей, и никто не стережет заключенных.