Star Wars: Возрождение тьмы
Шрифт:
Горящие глаза Трауна ярко вспыхнули, когда он взглянул на Пелеона.
– Мы проиграли раунд, капитан, – сказал он. – И не более того.
– Мне кажется, Адмирал, что потеря гораздо больше, – проворчал он. – У нас нет ни единого шанса на то, что Каррд не отдаст теперь флот Катаны Повстанцам.
– Ах, это… Но он не отдаст его им за просто так, – поправил его Траун почти лениво. – Не в манерах Каррда что-либо отдавать даром. Он попытается торговаться или будет выставлять условия, которые Повстанцы найдут неприемлемыми. Переговоры займут время, особенно в той атмосфере подозрительности, создание которой на Корусканте стоило нам так много крови. А небольшой выигрыш во времени – это все, что нам нужно.
Пелеон отрицательно покачал головой.
– Вы предполагаете, что этот вор Феррье сможет найти поставщика кораблей кореллианской группе до того, как Каррд и Повстанцы утрясут свои разногласия?
– Предположения здесь ни при чем, – мягко возразил Траун. – Феррье сейчас уже на хвосте у Соло, и мы смогли экстраполировать место его назначения… а благодаря прекрасной работе Службы разведки над досье Каррда, я точно знаю, кто тот человек, с которым мы встретимся в конце этого путешествия.
Он поглядел в иллюминатор на возвращающиеся истребители.
– Дайте команду навигаторам подготовить курс в систему Пантоломина, капитан, – сказал он задумчивым голосом. – Отправление – как только будут разгружены шаттлы.
– Да, сэр, – сказал Пелеон, кивнув штурману приступить к выполнению приказа и углубившись в быстрые подсчеты в уме. Время полета "Сокола" до Корусканта; время хода "Химеры" до Пантоломина…
– Да, – вмешался Траун в ход его мыслей, – теперь это гонка.
Глава 24
Солнце скрылось за бурыми холмами Хоногра, окрасив в красно-фиолетовые цвета низко нависшие над горизонтом облака. Лея наблюдала за исчезновением цвета, стоя в дверном проеме дукхи, с таким хорошо знакомым ощущением нервозного страха, который всегда накатывал на нее перед грядущей опасностью или сражением. Всего через несколько минут они с Чубаккой и Трипио отправятся в Нистао, чтобы освободить Хабаруха и бежать вместе с ним. Или чтобы умереть во время этой попытки.
Она вздохнула и вернулась внутрь дукхи, мрачно гадая, на каком этапе этого дела она поступила неправильно. Ей казалось путешествие на Хоногр таким разумным – таким почему-то правильным представлялся этот смелый жест доброй воли по отношению к ногри. Еще до отправления с Кашуука она была убеждена, что это предложение – не совсем ее собственная идея, но во многом неуловимое руководящее воздействие Силы.
Возможно, так оно и было. Но не обязательно той стороны Силы, которую она подразумевала.
Холодный ветерок что-то прошептал, ворвавшись в двери, и Лея вздрогнула. "Сила имеет мощное воздействие на нашу семью". Эти слова говорил ей Люк накануне Эндорской битвы. В первый раз она не поверила ему, долго не верила и потом, до тех пор пока его терпеливые уроки не начали давать сначала лишь намеки на то, что у нее есть такие способности. Ее отец обучался точно так же и обладал такими же способностями… но в конце концов все же оказался на Темной Стороне.
Один из близнецов брыкнулся. Она замерла, опустила руку, чтобы нежно прикоснуться к двум крохотным существам внутри себя; и, как только она сделала это, обрывки воспоминаний потоком потекли в ее воображении. Лицо матери, напряженное и грустное, она поднимает дочь из темноты багажника, где ее прятали от любопытных глаз. Незнакомые лица, склонившиеся над ней, тогда как мать говорит, обращаясь к ним, тоном, который напугал ее и заставил заплакать. И снова она плачущая, крепко прижавшаяся к мужчине, которого научилась называть отцом.
Боль, страдание и страх… и все это оттого, что ее настоящий отец был тем, кто отказался от имени Анакин Скайвокер и стал называть себя Дартом Вейдером.
От дверного проема послышался слабый звук шаркающих шагов.
– В чем дело, Трипио? – спросила Лея, повернувшись лицом к дройду.
– Ваша Честь, Чубакка проинформировал меня, что вы скоро покидаете это место, – сказал Трипио немного озабоченным голосом. – Могу я надеяться, что буду сопровождать вас?
– Да, конечно, – ответила Лея. – Независимо от того, что произойдет в Нистао, не думаю, что тебе захочется остаться здесь в качестве свидетеля этого события.
– Я вполне с вами согласен. – Дройд заколебался, и по его позе Лея поняла, что его тревога не вполне улеглась. – Есть, однако, кое-что, о чем, я действительно так думаю, вам следует знать, – продолжил он свою речь. – Один из дройдов-обез-зараживателей ведет себя очень странно.
– Действительно? – сказала Лея. – И в чем же эта странность выражается?
– Кажется, он проявляет ко всему слишком глубокий интерес, – ответил Трипио. – Он задает очень много вопросов не только о вас и Чубакке, но и обо мне. Я также видел, что он носится по деревне после того, как был якобы выключен на ночь.
– Возможно, в последний раз ему неправильно подчистили память, – сказала Лея, хотя в действительности у нее не было настроения устраивать обмен каламбурами на тему личностных качеств дройдов. – Я могу назвать одного-двух других дройдов, которые гораздо более любопытны, чем предусматривалось их первоначальным программированием.
– Ваша Честь! – запротестовал Трипио тоном задетого за живое. – Арту – совсем особый случай.
– Я не имела в виду только Арту. – Лея подняла руку, давая понять, что продолжения дискуссии не будет. – Но мне понятна твоя озабоченность. И вот что я тебе скажу: присмотри за этим дройдом вместо меня, хорошо?
– Конечно, Ваша Честь, – сказал Трипио. Он отвесил легкий поклон, зашаркал к выходу и скрылся в сгущавшихся сумерках.
Лея вздохнула и огляделась вокруг. Безостановочное хождение вдоль стены дукхи привело ее к настенной генеалогической карте, и она целую минуту, не отрывая взгляда, смотрела на нее. В резьбе по дереву ощущалось присутствие истории – истории спокойной, но глубокой семейной гордости. Она проследила взглядом одну из линий соединения имен, задаваясь вопросом, что думают и чувствуют сами ногри, изучая карту. Видят они на ней свои победы и неудачи или только победы? И то и другое, решила она. Ногри запомнятся ей народом, который умышленно не делает себя слепым перед реальностью.