Star Wars: Выбор принцессы Лейи
Шрифт:
Карлист Рьикан, альтераанский генерал, командовавший базой на Хоте; Трекин Хорм, председатель влиятельного Альтераанского Совета, необъятно толстый мужчина, развалившийся в кресле из силовых полей, чтобы не напрягаться, собирая воедино свое тяжелое тело. Глава Новой Республики Мон Мотма стояла рядом с седобородым готалом, который безразлично уставился на нижний этаж, опустив голову и направив свой сенсорный рог в направлении Леи.
Одни дипломаты тихо переговаривались, другие прислушивались к комлинкам - портативным приемникам, третьи поглядывали на Лею, сидевшую в Зале на возвышении
Хэн приблизился к Мон Мотме.
– Почему вы не с принцессой Органой?
– спросил он.
– Меня не пригласили на встречу с хэйпанскими послами, - ответила та.
– Хэйпанцы просили свидания только с Леей. Даже Старая Республика имела весьма ограниченные контакты с хэйпанскими монархиями. Я решила держаться пока в стороне…
– Очень тактично,- сказал Хэн,- однако вас избрали руководителем Новой Республики…
– Королева-мать Та'а Чьюм видит угрозу в наших демократических обычаях. Нет, пусть послы ведут переговоры с Леей, она все же принцесса. Вы сосчитали, генерал, сколько боевых драконов в хэйпанском флоте? Шестьдесят три - по одному от каждой обитаемой планеты скопления Хэйп. Хэйпанцы никогда не устанавливали с нами контактов в таком масштабе. Подозреваю, для наших народов эта встреча будет самой важной за последние три тысячелетия…
Хэн так не думал. К тому же он ощутил обиду за то, что с главой Новой Республики обошлись подобным образом.
Первой из хэйпанского шаттла появилась женщина с длинными темными волосами и сверкающими, как ониксы, глазами. На ней было легкое платье, мерцающий цвета персика материал позволял видеть длинные ноги. Микрофоны донесли до балкона вздох толпы, когда прекрасная женщина вышла на верхнюю палубу корабля.
Приблизившись к Лее, она грациозно опустилась на колено и, не отрывая глаз от принцессы, звучным голосом проговорила по-хэйпански:
– Эллене селлибет э Та'а Чьюм. Шака Лея, эренесет а'апелле серанел Хэйпс. Реннителле сароон.
Она обернулась и шесть раз хлопнула в ладоши. Из шаттла спустились женщины в мерцающих золотистых платьях. Часть из них принялась, танцевать, одновременно играя на серебряных флейтах и барабанах, другие запели чистыми высокими голосами: "Хэйп, Хэйп, Хэйп!"
Мон Мотма внимательно слушала свой комлинк, пока транслятор переводил слова на "интерлингву", но Хэн не слушал перевода.
– Ты понимаешь хэйпанский?
– спросил Соло у Трипио.
– Я свободно владею шестью миллионами форм общения, сэр,- виновато ответил тот,- но, кажется, у меня какая-то неисправность. Хэйпанский посол не могла сказать то, что я услышал.- Дройд повернулся, чтобы уйти.- Черт бы побрал эти ржавые логические
– Погоди!
– остановил его Хэн.
– Забудь о ремонте. Что она сказала?
– Сэр, я думаю, что неправильно понял, - отвечал Трипио.
– Говори!
– потребовал Хэн. Чубакка предупреждающе зарычал.
– Ну что ж, если вам так охота!
– Голос дройда отразил обиду.- Если мои датчики доложили правильно, посол передала слова великой королевы-матери: "Достойная Лея, приношу тебе дары от шестидесяти трех миров Хэйпа. Радуйся им!"
– Дары? Для меняете звучит довольно прямолинейно.
– Так оно и есть. Хэйпанцы никогда не просят милости, не предложив сначала в дар что-либо равноценное,- снисходительно пояснил Трипио.- Нет, что меня беспокоит - это употребление слова "шака" - "достойная". Королева-мать никогда не обращалась к Лее с этим эпитетом. Хэйпанцы пользуются им только при разговоре с равными.
– Что ж, обе они царственные особы,- рискнул предположить Хэн.
– Верно,- согласился Трипио,- но хэйпанцы прямо-таки боготворят свою королеву-мать. Ведь одно из ее имен - "Эренеда", то есть "не имеющая равных". Как видите, со стороны королевы-матери нелогично обращаться к Лее как к равной.
Хэн взглянул на стоящий внизу шаттл и поежился от странного предчувствия. Загремели барабаны. Из корабля вышли три женщины в ослепительно ярких щелках, неся большой перламутровый контейнер.
– Я действительно должен исправить свои логические цепи, - продолжал говорить Трипио, в то время как женщины высыпали содержимое контейнера на пол, перед Леей. У толпы захватило дыхание.
– Радужные самоцветы из Галлимара!
Самоцветы горели десятками оттенков - от багрово-красного до пылающего изумрудом. В действительности, бесценные самоцветы были вовсе не драгоценными камнями, а силиконовыми формами жизни, излучающими свет. Существа, часто вправляемые в медальоны, достигали зрелости только через тысячелетия. За одну такую драгоценность можно было купить каламарийский крейсер, а хэйпанцы высыпали на пол сотни взрослых пар. Лея не выказала ни малейшего удивления.
Вторая тройка женщин, намного выше остальных, спустилась из дипломатического шаттла, держа в руках светло-коричневые ремни. Женщины, пританцовывая под звуки флейты и барабанов, вынесли на ремнях платформу с маленьким корявым деревцем, на ветвях которого висели красновато-коричневые плоды. Над ним, разбрасывая ровные лучи, плыло несколько огоньков, точно солнца какого-то далекого мира. Толпа тихо зашепталась, а посланница пояснила:
– Селабах, террефель н ласарла ("От Селаба, плодоносящее дерево мудрости").
Толпа восторженно закричала. Хэн ошарашенно застыл. Раньше он считал, что селабское дерево мудрости - всего лишь легенда. Говорили, его плоды восстанавливают интеллект у тех, кто дожил до преклонных лет.
Кровь тяжело била у Хэна в венах, в голове ощущалась пустота. Под музыку вышел воинкиборг в полном хэйпанском вооружении и доспехах, черных от серебряной насечки. Ростом киборг был почти с Чубакку. Намеренно широко шагая, он подошел к Лее, вынул из предплечья какой-то прибор и положил на землю.