Старатель
Шрифт:
– Все свелось к абсолютному нулю, – слова старателя прозвучали глухо, словно сквозь вату и он медленно побрел вникуда. – Руки мои, что сотворил невидимый дух – обнимают тебя, ощущая фалангами пальцев совершенство – Ничто. Под ногами моими – грязь. Меня уже нет. Я всего на всего пепел, что разнесся во тьме.
– Сод..! Сод..! – эхом, уже далеко позади, раздавался отчаявшийся голос из рации, что была завалена под грудой останков напавших на старателя, бывших когда-то людьми, голодных существ.
Сод остановился. Видимо неискоренимые привычки все
– Ты же понимаешь, – повернув голову, коротко ответил Сод улыбнувшись себе самому уголками потрескавшихся от сухости губ. Здоровой рукой он коснулся предплечья перебитой руки, поморщился.
***
Невесть откуда взявшиеся, идущие строго параллельно основным туннелям, лазы, наводили неведомый страх на обитателей верхнего уровня.
Невиданный страх. Совершенно необъяснимый, от того и никем не обузданный. Ни одного живого свидетеля субподземного мира, ни единого доказательства. Как итог: выдуманная массами легенда (к сожалению, совершенно правдивая. Что называется – величайшее совпадение. Хотя, может быть, что скорее всего, логический вывод на ситуацию с постоянно пропадающими безвести людьми. И в большинстве своем это оказывались старатели).
На глубине четырехстах метров под землей (кстати, к слову говоря – отсчет ведется от главного туннеля, что огибает по окружности (без каких-либо искривлений направления) остатки планеты Земля и по форме своей напоминает овал)) с разумом человека и в самом деле начинает твориться что-то неладное. Помешательство, помутнение и прочая ересь наполняет мысли, подчиняя себе полностью все естество здравомыслия. Если рассматривать данную ситуацию со стороны (при этом обязательно будучи облаченным в скафандр с замкнутой системой подачи воздуха), то светлый ум оказывается отравленным неведомыми науке подземными газами, что миллионы лет скапливались в прослойках тектонических плит. Плюс ко всему влияние сверхвысоких температур с поверхности; загадочные туннели, что возвели далеко не инженеры и гуру геологии. А ведь каждый метр истинного туннеля прокладывался далеко не бездумно, учитывалось абсолютно все: прогнозированное движение плит; смещение плотности грунта на данном участке; давление гор и массивов и порче прочее… Каждый из этих многочисленный факторов имел за собой свой эффект в случае его воссоздания. Одно – влекло за собой следующее. Все это(!) необходимым было учесть и предвидеть один единственный и, что самое главное – правильный вывод – копать дальше или же не копать.
И человек копал! Фанатично вгрызался в и без того изнасилованную почву планеты меняя постепенно, по мере роста туннелей, плотность нашего практически идеально круглого обиталища.
***
– Однажды все это прекратиться. Весь этот сыр-бор попросту остановит свое тленное существование. Нужно просто идти… идти вперед и не смотреть по сторонам и уж тем более – не мне тебе говорить – не оборачиваться!
– Старое доброе диггерское правило, – безразлично ухмыльнувшись, произнес Сод, вяло шаркая ногами, оставляя после себя незримые борозды.
– Да. Да, – тут же отозвался старателю голос очень похожий на его собственный, разве что с немного другим оттенком. Просто другим.
В этот самый момент Сод подумал совершенно тоже самое: что-то здесь не то. Но никак не мог он понять этого изменения до конца. Хотя особых усилий ему приложить попросту не удавалось. Впрочем, это было бы совершенно бесполезным занятием.
– Останавливаться никак нельзя, понимаешь? – вновь, но в этот раз более взволнованно произнес голос. – Ты и так провел без движения слишком долгое время. Слишком. Двигайся! Создавай шум вокруг себя. Тишина губительна.
– В конце концов я сожгу весь кислород в этой прямой кишке.
– От воздействия тишины ты сойдешь с ума раньше, – казалось, будто бы голос запыхался и ему то и дело приходится озираться, – забудешь как дышать и тогда уже будет все равно.
– Кому? – старатель кашлянул, от чего дыхание его сбилось и стало уже не таким ровным, как было. – Я существую лишь по инерции.
По всей видимости, человека, что уже обрек себя на смерть – насквозь, вплоть до самых сокровенных уголков его подсознания, о которых и сам даже не помышлял – переубедить становиться делом совершенно непостижимым.
***
Нахмурившись, да так, что брови заболели, я подошел к Тао и принял из его рук кусок ткани с пришитой на ней нашивкой. Подобный шеврон украшал и мое плечо, разве что тот, который я видел перед собой, был старого образца. Плотная вышивка выполненная в форме гексагона, содержала в себе изображение кайло, клюв которой был вышит золотыми нитями (старательское поверье. Вроде бы как на удачу, чтобы улов всегда был). Рукоятку инструмента матерые сталкеры делали из теодолита – прочный и жароустойчивый материал.
Конечно же, киркой практически не пользовались и этот древний придревний инструмент, на замену которому пришли позитронные сверхчувствительные дробители, гидрокомпенсированный плазморез (он же резак) и, конечно же, рукоятка. Рукоятка являла собой, пожалуй, самое распространенное орудие добычи. Постоянно ломающиеся и от того приводившие в неистовое бешенство любого, кому довелось иметь дело с этой стервой. Но это наиболее необходимый инструмент из всех вместе взятых. Рукоятка имела кучу недостатков, но все они меркли на фоне ее истинного предназначения.
Подняв на Таонгу взгляд полный вопросов, я кивнул ему головой, на что тот лишь пожал плечами. Вздохнув и постучав шевроном по ладони, я встал, отряхнул с колен налипшую незнакомую землю и предложил двигаться дальше.
– Какова глубина, дружище? – поинтересовался я, спустя шагов триста молчаливого шествования.
Таонга, поравнявшись со мной, выпучил на меня свои наполненные удивлением глаза.
– 714, – спустя короткую паузу ответил тот.
– Относительно…
– Очень смешно, – осек меня Тао, сбрасывая настройки на своем наладоннике.