Старая дева
Шрифт:
— Нет у меня дома, барышня, — хохотнула Моревна, и я ощутила знакомое движение воздуха. Словно дикие спирали, мелкие, острые, впились в мое тело — обида за то, что Нелидовы лишили ее сперва мужа, потом сына, потом крова; месть, глупая и нелепая, и смерть моя будет такой же глупой
Конец?.. Спирали вонзались глубже, и мне казалось, что вот-вот брызнет из моего окаменевшего тела кровь. А лошадь стояла, не двигаясь, опустив голову, и луна все так же светила ярко, рассматривая нас с высоты. Ей было интересно, чем все закончится.
— Я дам тебе вольную! — заорала я. — Приходи завтра в церковь, как в прошлый раз, когда все уйдут! Отпусти меня, я тебе ничего не сделала! Слышишь? Немедленно отпусти!
Какой хищник выпустит свою добычу? Кто откажется насладиться гибелью врага? Кому и когда что мешало ударить исподтишка, ублажая больное эго?..
Никто не придет, герой на коне, одетый в сияющий плащ, не явится, чтобы спасти меня, это жизнь. Нет штампов «в последний момент» — почему людям это так нравится? Хватаются за соломинку в выдуманных мирах и историях, которые никогда не происходили?..
Больно не было. И не страшно. Может, ведьмовство длилось мгновение, а потом все исчезло: Моревна и спирали, как не было, и лошадь подняла голову и вопросительно фыркнула, мол, натерпелась страху, пора домой?
Я протянула руку и потрепала ее по шее. Грива у нее была мягкая, шелковая, в ответ на мой жест лошадь возмущенно тряхнула головой. Мне ко всему еще привыкать — от присутствия лошадей в моей жизни до косых взглядов людей, которые будут счастливы перемыть мне кости. Мне безразлично их мнение, они искренне будут считать, что обязаны наставить меня на путь истинный.
Я начну появляться в свете, мне нужно вести дела, и каждая местная кумушка попытается сосватать мне залежалый на брачном рынке товар. Вслед мне будут качать головами и твердить, что пора устроить никудышную жизнь. Что я не смогу управиться с капиталами.
Я их заработаю. Мое имение восстанет из руин, вот только дом, пафосный, пустой, гулкий, я не буду восстанавливать никогда. Я выкуплю у Анатолия свою долю — если он к тому времени не сопьется, не замерзнет в сугробе ночью зимой, не найдется кто-то более ловкий и смелый и не отправит его одним выстрелом держать ответ перед Преблагим за грехи.
Пара лет — и никто не узнает бесполезную барышню Елизавету Нелидову. Лет пять — и я стану одной из тех, к чьему слову будут прислушиваться. Проклинать, обсуждать, осуждать, но прислушиваться. Я налажу социальную сферу, выстрою дом для сирот и стариков, оптимизирую труд крестьян. Работы много — значит, есть ради чего мне жить.
Я еще раз потрепала лошадь по шее. Загулял легкий ветер, в свете луны засверкала утренняя роса, начинало светать — самый темный час был перед рассветом, и он уже миновал.
— Поехали, — сказала я лошади. — У нас впереди много дел.
Конец.