Старая дева
Шрифт:
И Око. Око, которое так странно себя повело. Все это время оно болталось на мне как обычное украшение, очнулось во время допроса Степаниды и вот теперь. Совпадение? Закономерность?
— Я возьму ее, — тряхнула головой я. — Пока поживет со мной при церкви, а позже выстроят дом.
Анатолий сел наконец, я тоже. Пауза затягивалась. Он расстегнул пару пуговиц на куртке, и я подумала, что это как-то чрезмерно интимно. Сестра сестрой, но он на людях, а не в доме.
— Мы разорены? — глухо спросил Анатолий.
— Нет. — Я смотрела в сторону. Воспользуюсь его приездом,
Крохотный деревянный столик между нами пришел в движение. Анатолий привстал и был готов его перевернуть, но вспомнил, где он находится, сел, с глухим стуком уронил на столешницу кулаки. Я наблюдала за ним, пока не делая выводов и напоминая себе: никакой заочной оценки. Никакой. Вообще никакой.
Выходило паршиво.
Если я ошибаюсь на его счет?
Глава тридцатая
— Имеешь с графом дела, сестра? — просипел Анатолий, и лицо его побелело, как и костяшки пальцев. Смел бы — свернул мне шею.
— Кто платит, с тем имею. — Он говорил негромко от злости, я — потому что хотела его спровоцировать. Ни его мирным речам, ни его показному равнодушию, ни его вспышкам гнева я не верила ни на йоту, помня ежесекундно, что он игрок, и сказать, пообещать, дать руку на отсечение он может ради чего угодно, но все вылетит из его головы, когда он увидит карты. И еще я помнила, что Елизавета Нелидова вела дела с графом втихую, так, чтобы не знал об этом брат. — Заплатит тебе долг, на строительство дома деньги пойдут…
— Я с ним за один стол не сяду, — выплюнул Анатолий, чему я тоже, разумеется, не поверила. Есть — возможно, но за игральный — только намекни. — Душегуб, подлец и убийца.
Я приподняла брови. Слишком картинно, Анатолий поморщился. Я бы тоже поморщилась своей поганой игре.
— Что, брат? Вина графа в смерти графини не доказана.
Я ждала, что он мне ответит, но он поднялся и быстро ушел, бросив на меня на прощание ненавидящий взгляд. Я услышала, что он словно столкнулся с кем-то, и через пару секунд перед мной появилась Анна с подносом. Губы ее были поджаты, будто она вляпалась в кучу дерьма.
— Принесла нелегкая, — проворчала она. — Вот по промыслу Преблагого все деньги сгорели, так лучше так, чем игры-то черные, тьфу! — Она поставила на столик горшочек, по запаху с какими-то пресными овощами, и спросила: — Али в доме будете ужинать?
— Нет, Анна, здесь… постой, поставь это все и вот что мне скажи…
Анна проворно накрыла на стол, выпрямилась, опустила поднос, ожидая моих расспросов. Я медлила. Были вещи, которые я не могла не знать, и спрашивать стоило осмотрительно.
— Что за дела у графа с моим братом, помимо… игр?
— А то не знаете? — удивилась Анна. Я прикусила язык. — Но-о, — протянула она совсем как Лука, — так-то вы всегда на то смотрели как на блажь, что вы, что ваш батюшка-барин покойный. То и делами-то не назвать, а про прочее знать не знаю, барышня. Что та Анастасия? Старше его, ну красавица, ну богатая, так никто, кроме барина, сие и за любовь-то не почитал. А барин ей стишки, а барин ей прогулки. Насмотрятся там у себя в городах всяких теятров и любить начинают… Ну вышла она за графа себе на погибель. Он что? Титул да спесь, а земель тех у него было на едину корову, и то бедной скотине жить впроголодь. А как графиня-то померла, так он вон развернулся, — и тут же Анна перешла к более интересной ей теме: — А девочка, девочка, барышня, никак Ольга? Что, признал ее барин? Неужто?
— Признал, признал, — пробормотала я. Бедная Анастасия. Вот и выбор вам, барышни: игроки и пропойцы. Совет да любовь.
Старой девой быть спокойнее. Барышня Нелидова немного подняла в моих глазах свою репутацию.
— Так, барышня, что те баре? — продолжала Анна взволнованно, получив ответ на свой вопрос. — Вон, барин за графиню покойную графа убить готов, а как в карты играть — то к нему, к нему… Вот и думай, проще бабой быть али как вы, помещицей…
— Старой девой, — улыбнулась я. — Проклятой. Да?
Анна прикрылась подносом как щитом.
— Да, — уверенно объявила она, косясь на меня настороженно. — Пошто барей-то в мужья брать, барышня? Что не пропьют, так проиграют, а что не проиграют, так продадут. Вон Лука — и тверезый, и работящий. А что мужик барский — так и хорошо. Поди нам при вас-то плохо? Степанида, та как есть дура безголовая, тьфу! — закончила она презрительно и опустила поднос. Прекрасно, потому что я чувствовала себя неуютно: хоть нас и разделял стол, но мне все казалось, что Анна в ажитации возденет руки и меня этим подносом приложит для убедительности.
Анастасия, покойная графиня, была богата… а граф сидел на таком клочке земли, что ни о каких аферах и думать не мог, пока не женился… Свел жену в могилу, унаследовал земли, а теперь что ему нужно? Моя земля?
Анна ушла, все ворча, что барин, конечно, всегда образованный, но толку с него как с козла молока, и непонятно было, что она хотела мне этим сказать, но скорее всего, она просто не имела возможности скрыться, как это сделал Лука, и хоть как отвела душу. Я открыла горшочек, отпила терпкий морс — Анна решила, что диета моя закончилась, а может, она смотрела, что готовят на церковной кухне и повторяла за ними. Жуя овощи и совершенно не отличая их вкус, я думала, думала…
Неприязнь Луки и Анны к барину объяснима. Анна и вовсе перестала меня стесняться и выложила правду-матку как есть. Лука более дипломатичен, а вернее сказать — осторожен, поэтому тихо слинял. Я решила, что ни Луку, ни Анну не продам, хоть режьте. А Федоту надо скорее дать вольную…
И я вспомнила про таинственную женщину в церкви. Она тоже хотела вольную — и как так? Кого со двора не прогонишь, кто хоть в бега готов.
Я надеялась, что Анатолий долго здесь не пробудет. В прошлый раз, если мне не изменяла память, по рассказам дворни он даже не останавливался в отчем доме и сразу поехал к графу играть. Если они так враждуют, почему граф привечает его? Ему все равно, кого раздевать до нитки? Но карты предполагают доверие. Или дворянская честь — копни, и нет никакой?