Старая крепость
Шрифт:
Унтер-офицер Курт Винсхайм до сего момента считал себя стойким солдатом. Он много повидал: прошёл польскую и французскую кампании, форсировал под огнём Эну, был контужен. Но, когда на тебя выливают таз холодной воды, – никакое самообладание не спасает. Курт выгнулся дугой, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, и стремительно обернулся. Естественно, за спиной он увидел того, кого предпочёл бы не видеть никогда. Улыбка мигом слетела с лица Отто и он застыл, прикрываясь шайкой от разъярённого Винсхайма. Боже, как тот орал на бедолагу Рюдигера!
Ближе к вечеру, приехал гефрайтер Кепке и привёз сухой паёк на трое суток. Мы, недоумённо глядя друг на друга, стали укладывать провизию в ранцы и сухарные сумки: нам ничего не говорили, поэтому никто ничего не понимал. Судя по всему, мы скоро куда-то отправимся. Но куда? Предположений была масса, но точной информации не знал никто. Никто, кроме меня. Я был на сто процентов уверен, что дело пахнет нападением на СССР, ибо ни на секунду не верил в нелепые теории моих камрадов о каком-то военном перевороте в России или открытом для нас пути на Кавказ.
Ночью нашу роту подняли по тревоге и куда-то повели. Шли повзводно, с интервалами в несколько минут. На пути стояли солдаты и обозначали путь с помощью карманных фонариков со светофильтрами. Со стороны это смотрелось красиво: как цепочка уходящих в темноту огоньков. Вскоре, мы вышли на какую-то дорогу. Немного пройдя по ней, свернули в сторону. Куда идём, – предположений не было. Особый акцент делался на соблюдение тишины, поэтому даже поделиться с товарищами своими мыслями было невозможно.
В итоге, конечным пунктом оказались какие-то казематы в толще земляного вала. Нас загнали внутрь с приказом носа не высовывать наружу. Через бойницы в передней части вала была видна река. Судя по всему, – это Буг. Сразу же от бойниц разогнали любопытствующих и выставили караульных. Через час, подошло ещё одно подразделение. Им оказалась наша 12-я пулемётная рота. Места, как ни странно хватило на всех. Честно говоря, в палатках было лучше: лес, свежий воздух. В казематах же было дико холодно и пахло сыростью: чувствовалось, что давненько здесь никто не жил. Из мебели в наличии были только старые деревянные нары, на которых мы и расположились. Пришёл обер-фельдфебель Рауш и сказал, что батальон находится в 30 метрах от границы и о нашем здесь появлении никто знать не должен. Поэтому, все выходы из казематов, без специального разрешения, запрещены. Подъём переносится на 10 утра, всем спать, отбой. Команду эту мы любим, так что упрашивать было никого не нужно.
Следующий день был, наверное, самым скучным из всех. Мы сидели в казематах, занимаясь бесконечной чисткой оружия. В перерывах между чисткой, – читали Уставы и Наставления. Газет не видели уже давно, – даже наших армейских «Die Wermacht» и «Signal». Скука страшная. И все разговоры только об одном: зачем всё-таки мы здесь, почему в такой тайне и как долго ещё это будет продолжаться? Командиры наши помочь ничем не могли: они знали не больше нашего. Ближе к ночи, как только начало темнеть, к нам со свитой прибыл лично гауптман Пракса. Он прошёл по казематам, поздоровался с солдатами и сказал, что здесь будет батальонный КП. Кроме того, командир батальона представил двух армейских корреспондентов из уже упоминавшихся «Die Wermacht» и «Signal», а также двух операторов из «Deutsche Wohenschau». Просил оказывать им посильную помощь и содействие. К сожалению, имён этих военкоров я не запомнил.
Через некоторое время после ухода Праксы на КП, прибежал посыльный и сообщил, что собирают командиров взводов. Наш Рауш тут же проследовал за ним. Мы сидели и гадали: к чему вся эта суета, на ночь глядя, и чем это может обернуться для нас. Через полчаса, вернулся наш взводный и сообщил, что принято решение в тёмное время суток выставлять дополнительные два караула в сторону дороги, по которой мы сюда пришли. Сейчас караулы обеспечивает первый взвод лейтенанта Вильча, завтра, – мы. Состав и количество караульных Рауш доведёт с утра. Кроме того, выделяются команды от каждого взвода для получения на подразделение боеприпасов. Выход, – в полночь. Склад в двух километрах от наших позиций. Ближе подвезти не смогли из-за требований скрытности. Мда, идти нагруженными совсем не близко. Шарахаться в ночи с ящиками мин, патронов и гранат выпало на долю первого и миномётного отделений. Остальные, – по распорядку, отбой в 23:00.
– Что думаешь, Эмиль? – подсаживаюсь к Райзингеру.
– Думаю, что что-то начинается, – откликается тот.
– Войной пахнет…
– Опять ты со своей войной, – недовольно бурчит с соседних нар Отто.
– У тебя есть другие предположения?
– Я про них тебе уже говорил. Боеприпасы и наше подтягивание к границам России, – это всё для демонстрации военной силы и пресечения провокаций, – менторским тоном произносит Рюдигер.
– Да ты, я гляжу, всё, что угодно, можешь объяснить, – качаю головой я.
– А ты всё свести к войне.
– Скоро узнаем, – примирительно произносит Райзингер.
– Это точно…
Глава 7
С самого подъёма события стремительно набирают обороты. Оказывается, ночью к нам присоединились новые силы: отделение из восьми огнемётчиков во главе с унтер-офицером, и сапёрный взвод от 133-го полка под командой лейтенанта. Сапёры принесли с собой лодки и фашины, огнемётчики, – ранцевые огнемёты. Дело явно начинает пахнуть керосином.
Сразу после завтрака, мы получаем вооружение и боеприпасы, которые ребята доставили ночью. Помимо трёх обойм к своему Р-08, я, как второй номер пулемётного расчёта, несу: два сменных ствола к нашему MG-34, четыре малых патронных короба «Gurttrommel 34» с лентой на 50 патронов каждый и один большой патронный короб «Patronenkasten 34/41» с двумя лентами на 200 и 100 патронов соответственно. Эмиль, – наш третий номер, помимо обойм к Kar98k, тащит два 300-патронных короба. Ну и первый номер, Викинг, – помимо пулемёта, заряженного 50-патронной лентой из «Gurttrommel 34», несёт ещё два таких же малых короба. Итого, на расчёт у нас получается примерно около 1250 патронов. Почему я говорю «около»? Потому что, на самом деле, ленты рассчитаны на 197 и 97 патронов. Ну, а мы их количество просто округляем, для простоты подсчётов.
Кстати, это намного больше, чем у пулемётного расчёта Красной Армии. Если мне не изменяет память, то для ДП-27 в пехотном взводе был определен боезапас в 6 дисковых магазинов по 47 патронов в каждом, то есть 282 патрона на ствол против 1250 у немцев. Существенная разница, – согласитесь.
Теперь всё это богатство нужно проверить, пустые ленты, – снарядить патронами, а процесс их набивки, – дело не быстрое. Впрочем, для этих целей у нас есть специальная машинка для снаряжения патронных лент: «Gurtfuller 34». Эмиль уже достал её и закрепил на столе. Ящик с патронами тоже здесь. Ну что, начинаем? Засыпаю сверху в приёмник патроны, Эмиль протягивает ленту, и приступаем. Один поправляет патроны, другой крутит ручку. Дело знакомое, так что работа спорится.