Старая крепость
Шрифт:
– Господа солдаты! Получен приказ! – Рауш держит перед собой лист бумаги.
Вот оно! Началось!
– Для осуществления погрузочно-разгрузочных работ, в порядке трудовой повинности, от нашего взвода выделяются…
Что? Какие погрузки? А как же война? – моему недоумению нет предела. Ерунда какая-то! Впрочем, может Рауш в конце об этом сообщит? Ладно, подождём.
– Рядовой Рюдигер!
– Я!
Ну, это ожидаемо… Кого же ещё? Старый косячник едет на трудотерапию.
– Рядовой Грубер!
– Я!
С этим тоже всё понятно, обжора.
– И рядовой Ланге!
Ланге, – знакомая фамилия…
– Рядовой Ланге! – повторяет Рауш и смотрит на строй.
Чёрт, да это же моя фамилия!
– Я!
– Старший группы. После завтрака прибываете сюда. Вопросы? Вопросов нет. Первая шеренга, – два шага вперёд, вторая, – шаг вперёд, шагом… марш! Кру-гом! Командирам отделений и лицам, их замещающим, приступить к телесному осмотру!
Как? И это всё? А как же приказ? Война? Когда же всё начнётся? Я обескуражен. Может, – это действительно другой мир и войны 22 июня не будет? Ничего не понимаю.
После осмотра и опроса на предмет жалоб и заявлений, мы двигаем в столовую на завтрак. Вот что-что, а кормят в Вермахте хорошо. На завтрак макароны с мясом, белый хлеб, масло, джем, молоко, кофе. Перловки недоваренной и недосоленной нет, унтер-офицеры через минуту взводы не поднимают, как в нашей армии, в чайнике с молоком сухофрукты не плавают, жирные ложки и вилки из пальцев не выскальзывают. Лепота!
Позавтракав, взвод убыл на занятия, а мы вернулись в расположение. Пока шли, – камрады гадали: куда нас направят и что мы грузить будем. Грубер и Отто в один голос мечтали о продовольствии. Я пессимистично сказал:
– Не важно: что грузить. Главное, – чтобы не старым армейским способом.
– Что за способ? – поинтересовался Грубер.
– Да, я о таком тоже не слышал, – помотал головой Рюдигер.
– Ну как же? – удивился я, – Старый армейский способ: круглое, – носить, квадратное, – катать.
– Как это? – искренне удивился Отто.
– Зачем? – подхватил Иоганн.
– Это чтобы интереснее было.
– Да что же тут интересного? Это же глупо! – возмутился обычно флегматичный Грубер.
– Кто вообще будет нести то, что можно катить? И катить то, что удобнее нести?
– Скучные вы люди. Уйду я от вас. Ничего не понимаете в воспитании солдата, – махнул я рукой.
– Как это уйдёшь? Куда уйдёшь? – засуетился Отто.
– Как связаны разгрузка и воспитание? – впал в ступор Иоганн.
Господи, какие они тугие! Или издеваются? Я остановился и с самым решительным видом развернулся в сторону недоумевающих немцев:
– Вы и вправду ничего не понимаете или просто прикидываетесь?
– Не понимаем, – за обоих ответил Грубер. Отто согласно закивал головой.
– Хорошо. Представьте, что вы, – два командира. Отделения, взвода, – не важно. Главное, – у вас есть подчинённые. И подчинённые эти постоянно нарушают дисциплину, попадают в истории и вообще ведут себя не так, как вам хотелось бы. Без уголовных перегибов, конечно, – поспешил поправиться я, видя желание камрадов предать злостных нарушителей суду.
– Взыскания и прочие дисциплинарные наказания воздействия на этих подчинённых не оказывают. Представили?
– Представили.
– Отлично. И вот, в такой ситуации, вам улыбнулась удача: ваше отделение послали разгружать вагон.
– Да уж, так себе удача, – протянул Отто.
– Не перебивай. Допустим, в вагоне оказался щебень. Россыпью. Подчинённых вы оставили у вагона, а сами пошли к начальнику станции. Тот говорит: вагон, – вон там, а лопаты и тачки, – лежат вот здесь. Вы возвращаетесь к подчинённым с этой ценной информацией и говорите: вот вагон, вот лопаты, а тачек нет. Носим щебень в грузовик на лопатах.
– Как так? – возмущается Иоганн, – Зачем обманывать солдат и заставлять их заниматься таким неэффективным трудом?
– А ты подумай, – усмехаюсь я.
– Я, кажется, понял, – расцветает в улыбке Отто.
– Что ты понял? – с раздражением спрашивает у него Грубер.
– Таким образом можно наказать недисциплинированных солдат!
– Сомнительное наказание, – бурчит Иоганн, – при этом они даже не будут знать за что.
– В этом случае, ничего глобально не поменяется, – парирую я, – Даже зная, за какие проступки их подвергают дисциплинарным взысканиям, – это ведь не заставляло горе-солдат взяться за ум.
– В принципе, логично…
– Но это, – не единственная причина применить старый армейский способ, – подмигиваю камрадам я.
– А какая же ещё? – чуть не хором восклицают солдаты.
– Это отличный способ занять личный состав. Вы же понимаете, что солдат, не занятый делом, – потенциальный преступник?
– Да в какой старой армии так поступают? – не выдерживает Грубер, – Я что-то о такой дикости не слышал!
– Чтобы занять солдат, – есть планы, программы подготовки, различные учебные мероприятия, стрельбы, наконец! – вторит ему Рюдигер.
– Солдат не может быть ничем не занят! – почти кричит Грубер.
– Мы постоянно при деле! Солдат живёт согласно распорядку дня!
Глядя на их раскрасневшиеся, возбуждённые праведным гневом лица, я понял, что идея объяснить им очевидные для российской армии вещи была не самой удачной. А ведь это самое безобидное. Подумаешь, – армейский способ! Вот как бы я объяснял им, например, смысл выражения «когда военно-морская мысль заходит в тупик, – начинается большая приборка»? Эх, орднунг, мать его ити…