Старая прялка
Шрифт:
3
Если бы старуха призналась, что она свалилась с луны, Витька удивился бы меньше всего. Но жить в сарае? Что-то раньше он её здесь не встречал. Впрочем, возможно, что Бабася, как она себя называет, изредка и забредала сюда переночевать. От бабушки он слышал, что в старину по деревням ходили такие бездомные люди, их называли странники. По-своему истолковав её ответ,
– Вы странница?
– Сам ты странник, – обиделась старуха. – Я тебе русским языком говорю: живу я здесь.
– Вам бабушка разрешила погостить? – допытывался Витька.
Старуха аж притопнула ногой от его бестолковости:
– Что ты все наладил, бабушка да бабушка. Если хочешь знать, я сама себе хозяйка и гостья. А знакома я была ещё с бабушкой бабушки твоей бабушки.
Вот так сходу проследить родственную связь всех бабушек было никак не возможно, и Витька честно признался:
– Ничего не понял.
Старушка схватилась за голову:
– За триста лет я еще никогда не встречала такого бестолкового мальчишку.
Витька широко распахнул удивлённые глаза. Если быть честным, ему никогда ещё не приходилось видеть перед собой такого древнего человека. Или хитрая старушка над ним смеётся, или… Не в силах совладать с любопытством, Витька сглотнул слюну:
– Бабася, а вы… вы меня не разыгрываете… Ну, что триста лет вам уже?
Старушка пошептала, подсчитывая, и, видимо, не доверяясь своей памяти, неопределённо сказала:
– Может, и больше… Годков этак на сто…
Тут уж Витька такого хвастовства вытерпеть просто не мог. Забыв про приличие, необдуманно брякнул:
– Хватит заливать-то!
Старуха вопросительно приподняла брови, преломив их домиком.
Витька, от стыда покраснев как рак, запинаясь, пояснил:
– Ну… это самое… обманываете вы меня…
– Мал еще в обмане меня уличать, – строго сказала Бабася. – Ежели по-настоященски разобраться, за такое непочитание к моей преклонной старости всыпать тебе надобно… дюжину розог…
Немного обеспокоенный этим обстоятельством, Витька решил внести ясность:
– Что вы, Бабася… сейчас розгами не наказывают.
– А жаль, – опечалилась старушка.
Витька осторожно возразил:
– И ни капельки не жаль. Это за что ж меня наказывать?
– Знамо за что.
– Ну а все-таки?
– За то, что веру потеряли в нас… духов. Вроде как мы и не существуем. А ведь было время, мы внушали боязнь и уважение. Ни одно даже маломальское дело не обходилось без нашего участия…
– Это что…
– Подожди, не перебивай. Повсеместно было принято задабривать нас, чтобы… чтобы делали мы людей счастливыми…
– Это что ж за духи такие? – все-таки перебил её Витька.
Старушка пристально к нему пригляделась, наверное, сомневаясь, насколько можно довериться этому подозрительному
– А знаешь ли ты, добрый молодец (тут Витька подбоченился, выпятив свою богатырскую грудь), что прихожусь я двоюродной сестрой Кикиморе. Может, слыхал о такой?
Витьке вспомнилась старая книга русских сказок и былин. Там было одно существо такого противного вида, какого в наше время только на картинке и увидишь. Он туманно ответил:
– Да… то есть нет!
Старушка ещё раз к нему пригляделась и вздохнула:
– Мы все больше по избам поселялись… хозяюшкам помогали. Кикиморы, те, как правило, шитьём занимались… а мы, духи-Бабаськи, пряли. Ох и мастерица я была прясть. Бывало, за ночь столько напряду пряжи… что самой не верится. А сейчас что ж… Нет того куража. А всё оттого, что хозяева настоящие перевелись… Никто уже не водит ни овец, ни коз… Вот и шерсти браться неоткуда. Какой век так в рваном платке и хожу. Ох и стыдобушка.
Витька, любитель всяческих тайн и секретов, стоял, широко открыв глаза, и жадно слушал.
– Так испокон века у прялки и нахожусь. Вроде как её охраняю. Бывало, нас радовали чаркой браги и чашкой снеди. Считалось, как нас задобришь, так и жить будешь. Это теперь я перебиваюсь, чем придется…
– Вы что ж, мышей ели? – ужаснулся Витька.
Старушка постучала согнутым пальцем его по лбу:
– Ты что, милый, того? Аль у тебя голова чепухой всякой забита? Дурашка, ты и есть дурашка.
Витька надул губы, ему до слез было обидно слышать о себе такое.
– Чего вы обзываетесь, – сказал он дрогнувшим голосом.
– Сам хорош, – укоризненно ответила старушка и, нарочно косноязыча, противным голосом передразнила: – Вы мы-ы-ышей ели… Надо же такое придумать! С кошкой меня сравнил. Тьфу, срамник!
Витька и сам уже сообразил, что, если долго находиться в одиночестве, любой человек поневоле одичает, но вот с мышами он, конечно, перегнул. Он виновато взглянул на старушку, которая стояла с обиженным видом, демонстративно отвернувшись. Выказывая своё дружелюбие, Витька примиряюще сказал:
– Бабась, а Бабась… давай мириться.
В глазах старушки пробудился интерес:
– Как это… мириться?
Обрадованный тем, что Бабася оказалась незлопамятной, Витька торопливо и горячо объяснил ей церемонию заключения мирного договора. Они сплели свои мизинцы.
– Мирись, мирись и больше не дерись!
Витька, гордый тем, что завёл дружбу с таким замечательным существом как Бабася, преисполненный важности момента, еще от себя добавил:
– Мир заключается на вечные времена.