Старая ратуша
Шрифт:
— Саммерс наглый тип, — отметил Диполо. — Однако он прав.
Зазвучало второе голосовое сообщение: «Это я. Коста-Рика. Ты просто не поверишь, какое замечательное предложение! И у них есть нудистские пляжи с этими молодыми…»
Пэриш решила выключить телефон. Взглянув на Диполо, улыбнулась.
— Зелда? — улыбнулся он в ответ.
— Мой личный планировщик досуга, — ответила она.
Диполо кивнул. Последовала длительная пауза.
— Ты в порядке, Нэнси? — спросил он наконец.
Пэриш кивнула. С тех пор как стала работать
Ей жутко хотелось ему довериться. Сказать: «Тэд, с подобным я еще не встречалась. Мой клиент отказывается со мной говорить. Не произносит ни слова. Лишь раз в неделю пишет мне таинственные записки с обычной информацией. Ни разу ни о чем не попросил, кроме того, чтобы я ни одной душе не говорила о его молчании».
— Все прекрасно, Тэд, — заставила себя улыбнуться Нэнси.
— Послушай, — заговорил Диполо, — можешь заткнуть меня в любой момент, но, на мой взгляд, дело напрашивается на вторую степень. Десять лет. Когда Брэйс выйдет, ему будет семьдесят три. Первая будет равноценна смертному приговору. Или я о чем-то не знаю?
— То же самое говорит Саммерс. Он нас просто к стенке припер со второй степенью. Однако Фернандес не поддался. Очевидно, что на него здорово давят сверху.
Диполо кивнул.
— Даже если Фернандес и хотел бы все урегулировать, Фил Каттер и вся эта прокурорская свора ему не даст. И все же… Чем он может обосновать первую степень без очевидного мотива?
Пэриш подняла сжатую в кулак ладонь и стала разгибать один палец за другим.
— Кэтрин Торн умерла от смертельного ножевого ранения в ванне. Это раз. На кухне Брэйса найден спрятанный нож. Это два. Он признался разносчику газет мистеру Сингху. Это три. И мы больше не будем говорить на эту тему. Это четыре. Ты идешь домой и наслаждаешься ужином со своими детьми. Это пять.
Диполо — в прошлом прокурор — стал адвокатом четыре года назад, когда заболела жена. У них двое детей — на тот момент им было тринадцать и пятнадцать лет. Он решил, что, сменив профиль, сможет сделать рабочий график более гибким, что поначалу и случилось. Жена умерла годом позже. С недавнего времени Пэриш стала замечать, что по мере взросления детей он все больше погружается в работу.
— Указывая на Кевина Брэйса, прокуратура словно хочет показать: «Смотрите — никто не застрахован», — заметил Диполо.
— Иди готовь ужин, Тэд! — воскликнула Пэриш.
— Повнимательнее с Саммерсом. Он хоть и старый пердун, но его нельзя недооценивать. Если он зол на обвинение, то попытается тебе подыграть. Он уже давал это понять?
— Пока не расслышала.
Диполо глубоко вздохнул.
— Сегодня у нас лазанья, салат «Цезарь», фаршированные блинчики и горячий суп. Включил в меню все полезные ингредиенты.
— Тогда до завтра, суперпапа, — улыбнулась Пэриш. — Мне еще нужно прослушать шестнадцать дурацких сообщений.
— Не задерживайся допоздна, Нэнс, — улыбнулся в ответ Диполо. — И кстати, с Днем Валентина. — Он вынул из-за спины дорогущие шоколадные конфеты и кинул коробку ей.
Несколько секунд спустя она услышала звук захлопнувшейся входной двери. Пэриш взглянула на телефон, затем перевела взгляд на экран компьютера и, наконец, на коробку с конфетами. И вдруг почувствовала, что жутко голодна.
Она раскрыла коробку. В ней было уложено с дюжину сделанных вручную шоколадных конфет, все разные. Она отправила первую попавшуюся в рот. Необыкновенно вкусно.
«Давал ли мне Саммерс что-то понять?» — размышляла она.
Нэнси потянулась за следующей шоколадкой. Великолепный вкус. Смутная мысль мелькнула в голове. Она взяла третью шоколадную конфету.
«Ммм, как вкусно».
Что же? Четвертая отправилась в рот сразу за третьей.
«Вкуснятина. Думай, Нэнси, думай».
Каждая следующая конфета оказывалась вкуснее предыдущей. Нэнси прозрела лишь на девятой.
— О Боже! — невольно вырвалось у нее. — Как же до меня не дошло?! — Она вновь посчитала, разгибая пальцы, и рассмеялась. — Неужели Тэд все понял?
«Мне надо позвонить Овотве», — решила она и занялась поиском телефона своего приятеля, работающего репортером в «Стар». Схватив три оставшиеся шоколадки, Пэриш выпрыгнула из кресла и метнулась к нагромождению коробок с надписью «БРЭЙС», на ходу запихивая шоколадные утолители голода в рот.
Глава 38
«Когда проведешь два месяца с человеком водной камере, работая с ним на пару в больничном крыле, сидя возле него во время еды и являясь его партнером по бриджу, постепенно привыкаешь к тому, что он не говорит ни слова. Это даже начинает где-то нравиться», — размышлял Фрэйзер Дент, потирая лицо руками, прежде чем в очередной раз раздать карты игрокам. Дент и сам был немногословен. Его вполне устраивало сидеть с кем-то рядом и молчать.
Четверо мужчин оказались самыми великовозрастными заключенными в «Доне» — очкастый квартет, как окрестил их один из местных негритят. Из-за возраста и молчаливости здешняя шушера их особо не задирала. А теперь, когда они перебрались повыше — в больничное крыло, их вообще никто не беспокоил, что вполне устраивало их как «ветеранов».
Предметом вечернего обсуждения, как обычно, оказалась «Торонто мэпл лифс». Здесь, на пятом этаже, у очкастого квартета были свои привилегии, в том числе возможность посмотреть игру от начала до конца, даже если назначалось дополнительное время.