Старик
Шрифт:
Анатолия и старика Кощей приказал тащить в «буханку», оставив в сарае лишь труп печника. Времени не оставалось. В окнах соседнего дома загорелся свет. Нужно было как можно скорее улепетывать.
Убежать-то они успеют, но никто не мог дать гарантии того, что за ними не организуют погони. Бригаде Кощея уже несколько раз приходилось уходить от преследования и скрываться от облав. Риск был велик. Ставки слишком высоки.
Все же Кощей был доволен: все прошло, как они и задумывали, даже то, что в доме оказался какой-то мужик с ружьем, им не помешало. А мелкие неприятности при общем успехе можно даже посчитать за моменты, добавляющие остроты. Будет что потом вспомнить.
Бойцы забрались в уазик. Товар уже запихали в машину, придавив ногами. Кощей подошел к «буханке» последним. Двигатель на пониженной передаче урча потащил железную коробку от забора в сторону дороги.
Нервное напряжение отпускало, и все стали ржать просто так, без повода. Кирюша тоже ржал, топча педали и крутя баранку. Митрохин джип в отдалении коротко мигнул ночниками. Значит, все в порядке. Поравнявшись с большой машиной, Кирюша затормозил. Из «буханки» вывалились Бугай, Митроха и Копейка. Они должны были ехать в джипе впереди, страхуя от возможных неприятностей.
Когда они едва отъехали от места, случилась та самая неприятность. Джип налетел колесами на какую-то железку и пропорол сразу оба колеса по левой стороне. Уазик резко встал. Кощея окатило холодом. Неужели засада?! Хедхантер сразу вывалился из двери и тяжело плюхнулся в заросли прошлогодних сухих стеблей какой-то зелени. Остальные последовали его примеру.
Неужели конец? Но вокруг все было тихо. Ни выстрелов, ни окриков, ни шума техники. Осмелев, работорговцы стали подниматься с земли. Вокруг ровным счетом ничего не происходило. Кощей едва смог успокоить бешено колотящееся сердце. Вся спина у него была мокрой. Нет! Пора завязывать с личным участием в операциях – везение не может сопровождать его вечно, а он просто обязан сохранить свою персону для строительства нового мира сильных людей.
Когда осмотрели машину, оказалось, что джип наскочил на лежащую кверху зубьями борону.
Кощей подошел к Гуне и со всей силы отвесил ему пинка под тощий зад. Смотреть нужно было на дорогу! Не было времени думать о том, как и зачем прямо на дороге оказался сельхозинвентарь. Полевые работы в разгаре, так что, возможно, борону потеряла техника, возвращающаяся с полей.
Оставаться в открытом поле возле самой границы Прогресса было опасно. Скоро должно начать светать. Не ровен час, появится какой-нибудь из патрулей или их заметят караульные из поселка.
Делать было нечего. Кощей уселся на переднее сиденье уазика и захватил с собой еще троих самых лучших бойцов, а Митроху, Копейку и виноватого Гуню оставил ремонтировать и охранять джип. Если получится, то до восхода солнца он успеет добраться до остатков поселка Кирова, где был вольный базар и перевалочная база работорговцев по совместительству. Он не будет рисковать и не поедет дальше без сопровождения.
Уазик запрыгал по ухабам неровной дороги. Иннокентий использовал «буханки» для перевозки товара именно потому, что они были надежными, неприхотливыми, не привлекали лишнего внимания, также их можно было отремонтировать в любом месте с помощью молотка, отвертки и такой-то матери. У «буханки» тянули оба моста, что повышало расход топлива и существенно снижало и так небольшую динамику машины, но зато гарантировало уверенную езду по самым непроходимым буеракам. Передняя и задняя лебедки добавляли уверенности во внедорожных качествах машины. К тому же относительно компактные микроавтобусы цвета хаки легко можно было укрыть в любой рощице или лесопосадке.
Троих бойцов он взял с собой не для пригляда за пленными. Товар вел себя тихо, да и особо бушевать связанному и с противогазом на голове было невозможно. Кощей боялся, что их постараются перехватить, но никаких намеков пока на это не было. Трудяга-уазик бежал вполне бодро, уверенно глотая километр за километром.
Гуня раздосадованно ходил вокруг джипа. Драгоценные покрышки разорвало в лохмотья. Хорошо, что прижимистый Митроха всегда возил с собой две запаски. Хоть с этим было легче. Больше всего Гуня злился на несправедливость Кощея. Тот в последнее время зазвездил и начинал переносить на Гуню свое отношение к товару. Гуня чувствовал себя обиженным. К тому же менять колеса ему помогал только бестолковый пацан Копейка, а ленивый Митроха барственно стоял в стороне.
– Ну вот чего он ко мне прицепился, – сокрушался Гуня, потирая отбитое седалище. – Ведь как тут на дороге, да еще без фар, можно что-то увидеть! Конспирация и маскировка, мать их перетак. Предлагал же у вояк приборы ночного видения выторговать. Все жадничали. А вот сколько теперь за ремонт покрышек отдадим? Или сколько новые покрышки на базаре будут стоить, он подумал? А если яма бы попалась?
– Сдуйся, Гуня, – похлопал его по плечу подошедший Митроха. – Нервные клетки не восстанавливаются. В машине ремкомплект есть. Сейчас тебе грибы в колеса воткнем – и весь ремонт.
– Ты тупой? – взвился Гуня. – Как я такие дыры заклеивать буду? Тут резину варить нужно.
Митроха врезал оборзевшему Гуне по морде. Он никому не позволял себя оскорблять. Гуня был совсем не отважным, но тут, как назло, его сорвало. Наложились и ночная неприятность с колесами, и незаслуженный пинок от Кощея, и Верка, сучка, ушедшая от него к ментовскому прапору, который у Германа продразверсткой занимался, и барство Митрохи, который относился к Гуне как к холопу.
– Сука! – взвизгнул Гуня и бросился на Митроху.
Тот не ожидал от трусливого Гуни такого геройства и упал, не удержав равновесия. Массивный Митроха быстро подмял под себя тщедушного Гуню и принялся вколачивать его в поросль молодой травы. Копейка было кинулся разнимать дерущихся, но где там ему тягаться с таким боровом, как Митроха. Тот легко, как щенка, отшвырнул его могучей ручищей в сторону.
Серая тень появилась неизвестно откуда, потом вторая, потом третья, четвертая, пятая. Охотники за живым товаром ничего не заметили в пылу драки.
Копейка после падения на мягкую траву было вскочил на ноги, но гибкая рука охватила его за шею и резко потянула обратно к земле, насадив на острие длинного и узкого лезвия, как бабочку на булавку. Последнее, что услышал Копейка, был скрежет лезвия, протискивающегося между его ребрами. Нож рассек предсердие и вскрыл аорту. Вместе с огненным жжением в груди к Копейке пришла быстрая смерть.
Подскочившая сзади тень опустила по короткой косой дуге на спину Митрохи обычный плотницкий топор. Нападавший совершил одну из типичных ошибок новичков – отработанное до автоматизма движение в боевой обстановке дало сбой, и топор впился движущейся мишени не в основание шеи, а ниже – как раз между лопатками, разрубив жертве позвоночник. Митроха завалился набок и сильно забился всем телом, как выброшенная на берег большая рыба.