Старики и бледный Блупер
Шрифт:
Многие из бодойцев что-то пишут в маленьких карманных ежедневниках. Остальные перекусывают, спят, пишут письма, читают письма из дома или травят байки своим товарищам и пускают по кругу фотографии симпатичных девушек – по их собственным заверениям, подружек.
В дальнем конце казармы висит небольшой киноэкран.
Мы с печатником и командиром Бе Даном усаживаемся на корточки и ждем. Несколько минут спустя электрические лампочки тускнеют, и включается кинопроектор. Проектор жужжит, шумно тарахтит, хрипит, фыркает и кажется, что готов взорваться. Наконец на экран падает свет, и мы смотрим фильм Чарли
Глядим на мерцающие черно-белые картинки, скачущие по экрану. Бодойцы смеются и хлопают. "Шарло! Шарло!" Они хохочут, шлепая себя по животам и бедрам.
На грубом экране из рисовой бумаги мерцает мечущийся взад-вперед Чарли Чаплин с грустным лицом. Он где-то на Юконе, ищет золото, но ничего не находит. И потому поедает свой ботинок, раздувая это дело до вселенских масштабов.
Бодойцы смеются так сильно, что на глазах у них выступают слезы. "Шарло! Шарло!"
Когда фильм кончается, мы с командиром Бе Даном благодарим печатника за то, что сводил нас в кино. Мы обмениваемся с печатником прощальными приветствиями и рукопожатиями.
Мы с командиром Бе Даном идем обратно в наше расположение и укладываемся в гамаки. Засыпая, слышу, как командир Бе Дан говорит по-английски: "Мне это кино понравилось".
Нас будит мастер-сержант Ксуан. Мы берем снаряжение и топаем из главного туннельного комплекса по длинным темным туннелям, которые становятся все уже и уже, и вот мы выползаем на четвереньках из темноты на слепящий солнечный свет.
И снова выступаем вниз в долины.
Слезать по каменистым горным тропам – реально топать номер десять тысяч как тяжело, хуже всего. Сам процесс ходьбы по вниз по крутому склону неудобен и напрягает не привыкшие к этому мышцы. Рюкзаки ползают взад-вперед, мы теряем равновесие. Моя забинтованная нога сначала болит, потом немеет, и мне приходится не отрывать от нее глаз, чтобы видеть, туда ли я ее ставлю. Через каждые несколько часов кто-нибудь из бойцов оступается и кубарем скатывается по тропе, но травмы ограничиваются одной сломанной рукой.
У водопада командир Бе Дан объявляет привал, мы перекусываем клейким рисом и помидорами.
Стараясь перекричать рев водопада, командир Бе Дан сообщает нам, что до пункта назначения мы доберемся к наступлению сумерек, и сегодня же вечером вступим в бой. Получаем указание отдохнуть пару часов, чтобы восстановить силы перед боем.
Не стягивая потных одежд, мы ступаем босиком по склизким камням, обросшим мохом, и входим в зеленую воду. Бойцы ныряют в нее с головой. Я усаживаюсь на подводный камень и растираю ногу.
Сонг стоит на каменном уступе под водопадом. Вода падает гигантским душем, как будто колонна из жидкого серебра валится и растворяется в искрящейся белой пене, ударяясь о поверхность тропического озера. Сонг играет в игру: сколько сможет простоять, удерживаясь под напором падающей воды, пока та не собьет ее в озеро. После этого она вылезает из воды и предпринимает очередную попытку. Вскоре и все остальные бойцы тоже начинают соревноваться в этой игре, крича и смеясь как дети.
Я растягиваюсь на подводном камне. Только лицо торчит над водой. Солнце согревает лицо. Я закрываю глаза и расслабляюсь. Успокаивающий рев водопада нагоняет сон.
Омыв свои тела, мы рассаживаемся в мокрой одежде на солнце. Глядим, как командир Бе Дан возводит на камне песочный замок. Этот плоский камень – вьетконговский стол. Песочный замок – "Американская боевая крепость". С помощью камушков и палочек командир отмечает основные позиции, минные поля, тяжелые пулеметы, наиболее укрепленные блиндажи.
Наша цель, объясняет командир, представляет собой спецназовский лагерь, который используется в качестве основного опорного пункта секретным отрядом нунгов – вьетнамцев из числа этнических китайцев – наемников, сражающихся под контролем ЦРУ. Нунги нападают на селения горцев под личиной солдат Северовьетнамской армии. Это пропагандистский трюк ЦРУ, направленный на то, чтобы горцы начали сражаться против сил Освобождения. Наша задача – уничтожить этот лагерь.
Командир Бе Дан доводит до каждого бойца его точно расписанные обязанности во время боя.
Моя задача – выступать с обращениями к защитникам лагеря, не давая им спать всю ночь перед штурмом. В штурмовую группу меня не включат, потому что права носить оружие я еще не заслужил, потому что слишком рослый и буду сбивать с толку бойцов, и потому что у меня легкое ранение в ногу. Я останусь с арьергардной группой мастер-сержанта Ксуана, которая будет прикрывать отход штурмовой группы.
Труонг Си Ксуан одаривает меня взглядом, в котором читается, что ему противно, что меня ему навязали, урода этого американского, капитулянта, обузу лишнюю, идиотскую пропагандистскую выдумку, туриста гребаного.
Мастер-сержант Ксуан тощ, одни кости, мускулы и сухожилия. Ему лет семьдесят, но, судя по всему, он способен пробегать целый день по горным склонам с буйволом на спине, а потом всю ночь разбивать головой кирпичи. Крутой мужик, старой закалки, со страшными осколочными шрамами по всему лицу. Своим бойцам он всегда отдает приказы угрожающим тоном, как будто предупреждает, что убьет на месте, если кто-нибудь только подумает замешкаться.
Определив боевые задачи, Командир Бе Дан просит всех выступить с замечаниями или возражениями. Час или около того мы переделываем план до тех пор, пока все до последнего бойца не приходят к единому мнению о том, что следует делать и как. Я указываю на то, что американцы растягивают колючую проволоку так, чтобы заставить атакующие силы идти на минные поля. В ответ на предоставленную мной информацию бойцы утвердительно кивают головами, хотя все это им, как всегда, известно. На основании замечаний, поступивших от бойцов, в план вносятся необходимые изменения. Все, план атаки составлен, и должен теперь выполняться неукоснительно.
"ХОА ХО!" – отвечаем мы. – "Ура. Вперед!"
Пока секция седлает коней, я тихонько отхожу в кусты в поисках места, где справить малую нужду. И быстро выполняю "кругом!", замечая Нгуена Хая, одного из братьев, который сидит опершись спиной о нижнюю часть дерева, прикрыв глаза и открыв рот. С ним одна из двойняшек Фуонг. Ее голова у него между ног и ходит вверх-вниз.
Размышляя о преимуществах войны, на которую берут и мальчиков, и девочек, я тороплюсь обратно к секции, хихикая как школьник-малолетка – а я ведь такой и есть.