Старики-разбойники
Шрифт:
Случайный прохожий увидел, что в подворотне грабят, и пустился наутек от греха подальше.
Мячиков пошарил по чужим карманам и обнаружил только рубль.
– Где остальные деньги?
– Не знаю, о чем говорите, товарищ грабитель!
– Я тебе не грабитель, я следователь! – И Мячиков предъявил служебное удостоверение.
Утро только начиналось, до девяти часов, когда открывалась прокуратура, была еще уйма времени. Вести верзилу домой Мячикову не хотелось. Сначала они погуляли по городу,
– Вижу вас в первый раз! – говорил верзила, выдирая сосиску из целлофана.
– Во второй! – не соглашался Мячиков.
– Первый!
– Второй!
Так продолжалось до девяти часов, когда Мячиков вместе с задержанным предстали перед Федяевым, у которого на этот раз была забинтована щека.
– Федор Федорович! – гордо заявил следователь. – Я нашел преступника!
– Я не преступник! – возразил гигант. – Он на меня клевещет!
– Значит, этот малый и ограбил Суздалеву? – обрадовался прокурор. – Как вы его сцапали, Николай Сергеевич?
– Кого я ограбил? – искренне изумился верзила. – Какую еще Суздалеву?
– Федор Федорович, – поспешно заговорил Мячиков, – тут все не так просто. Сейчас вы поймете. Суздалеву он действительно не грабил. Он ограбил меня. Он отнял у меня мешок с деньгами. Только не этот, а другой. Этот мешок набит бумагой. – И Мячиков сначала показал прокурору инкассаторский мешок, который все еще таскал с собой, а потом вытряхнул из него на стол мятую бумагу-Федяев поглядел на бумагу, затем перевел настороженный взгляд на Николая Сергеевича и робко переспросил:
– Как это – у вас отнял? И не этот мешок, а какой? Что-то я не понимаю...
– Этот с бумагой, а тот был с деньгами! – терпеливо пояснил Мячиков.
– А как он к вам попал? – спросил Федяев.
– Очень просто! – наивно продолжал Николай Сергеевич. – Я уверен, что вы уже почти все поняли. Дело в том, что инкассатора ограбил я!
– Он ограбил, а меня таскают! – встрепенулся верзила.
– Как это вы ограбили? – растерялся прокурор. – В своем ли вы уме, Николай Сергеевич? Что за чушь вы несете!
– А грабить, как я убедился на собственном опыте, очень легко! – гнул свою прямую линию Мячиков. – Суздалева выходила из булочной, я вырвал у нее мешок и побежал. В меня стреляли, но не попали, за мной гнались на автомобиле, но догнать не смогли!
– На него это похоже! – неожиданно вставил верзила. – Он и на меня с пистолетом лез!
– Я хотел отнять у него деньги, – не стал отпираться Мячиков, – которые он отнял у меня!
– Что здесь происходит? – изнемогая, спросил Федяев и бережно погладил распухшую щеку.
– Опять бандитская пуля? – сочувственно спросил Мячиков.
– На этот
– Дорогой Федор Федорович! – мягко сказал Мячиков. – Это зубная боль мешает вам понять... Выслушайте внимательно. Вы отправляете меня на пенсию, чтобы устроить на мое место Проскудина. И тогда я граблю инкассатора, чтобы найти похищенные деньги и благодаря своей прекрасной работе остаться на службе. Это же все элементарно. Только вот он, – Мячиков показал на верзилу, – отнял у меня деньги и все испортил!
– Не я у него, а он у меня отнял последний рубль! – возмутился задержанный.
– На тебе твой рубль! – закричал Мячиков. – Ты лучше скажи, куда девал мешок с деньгами?
Верзила взял рубль, спрятал в карман и ехидно спросил:
– А вы что, деньги мешками зарабатываете?
– Пожалейте меня! – взмолился Федяев, а верзила, уловив ситуацию, стукнул кулаком по столу:
– Отпустите меня, наконец!
– Федор Федорович, – запричитал Мячиков, – поймите, я ограбил Анну Павловну, когда она выходила из булочной...
– Пошли вон! Оба! – взревел несчастный прокурор.
– Что вы делаете, Федор Федорович! – ахнул Мячиков. – Вы отпускаете опасного преступника!
– Что тут у вас творится! – загремел верзила. – Сами грабят, а порядочных людей ни за что ни про что хватают на улице!
– Извини, пожалуйста, – сказал Федяев. – С кем не бывает!
– Пораспускались! Я жаловаться буду! – возмущенно крикнул верзила и покинул кабинет прокурора, сдерживаясь, чтобы не побежать.
Николай Сергеевич молчал.
Известно, что доказывать правду труднее, чем ложь. Правда часто выглядит неправдоподобно, тогда как ложь легко маскируется под правду. Правда скромна и не хвастлива, ей достаточно сознания того, что она – правда. Именно поэтому она нередко проигрывает схватку с ложью, которая носит модные одежды, произносит хорошие слова и все время кричит, что именно она – правда!
Оттого что Мячиков не смог доказать прокурору свою правоту и тот отпустил бандита, Николаю Сергеевичу хотелось лечь и уснуть навсегда, не выходя из кабинета. Он закрыл глаза и стал ждать конца. Но как-то не умиралось.
Федяев тоже не произносил ни слова. Он жалел Мячикова, который на старости лет свихнулся, а ведь какой был славный человек.
Когда Николай Сергеевич понял, что жизнь еще не кончилась и надо терпеть дальше, он нехотя открыл глаза и полез в карман за деньгами.
– Здесь недостающие восемьсот рублей!
– Я догадываюсь, – грустно улыбнулся Федяев. – Вам очень хочется остаться на работе, и поэтому вы вносите собственные деньги!
– Это не мои, честное слово! – Николай Сергеевич не лгал. Это были деньги Воробьева.